Айзенберг Я.Е. - Ракеты. Жизнь. Судьба.

естественно, до сведения председателя Госкомиссии, после чего мы могли быть

уверены, что Ваня Сычев свою порцию «втыка» получит (даже, если абсолютно

не было никаких причин). После этого все с чувством выполненного долга (ведь

сделали все, что должны были) принимали решение о вывозе ракеты на старт.

Другой пример. После неудачного пуска, причину которого еще предстояло

выяснять, председатель Госкомиссии, вернувшись со старта в МИК, задал

только один вопрос: «кто допустил женщину на старт?». Как выяснилось, на

пуск совершенно случайно приехали представители Арзамаса-16 (где для этой

ракеты разрабатывали водородную бомбу). Делать им было абсолютно нечего,

ЛКИ только начинались, и до проверки их систем (конечно, без всяких взрывов)

оставалось еще много времени и пусков, так что они просто проявили

любопытство, тем более, что как разработчики бомбы имели право быть на

63

полигоне. Среди них оказалась одна женщина (наверное, в Минсредмаше не

знали, что женщина на старте ракеты сродни женщине на корабле). После этого

все уже без анализа материалов СТК «точно» знали причину аварии, а женщин

Арзамас-16 на старт больше не присылал.

64

СТРУКТУРА ОКБ И ЕГО КОЛЛЕКТИВ

Как и любая другая организация, ориентированная на выпуск однотипного,

чрезвычайно сложного продукта (СУ), ОКБ было построено по такому

принципу, что работа была организована по предметным частям СУ, т.е. оно

состоит из отделений, каждое из которых делает свою часть работы (теорию,

прибор, конструкцию и т.д.) и передает ее другому, конечно, с весьма

сложными взаимосвязями и стыковками между ними, так что при

необходимости изменений работа возвращается к автору, после чего цикл

передач повторяется. Как и у любой другой работающей системы, у этой есть

свои преимущества и недостатки, но лучшего для таких ситуаций не придумали.

Главная трудность – необходимость постоянного взаимодействия между

отделениями, которое их руководство для надежности пытается постоянно

контролировать, так что вопросы решаются на высоком административном

уровне и достаточно медленно.

Номенклатура отделений в разных организациях, как правило, похожа, но

возможны значительные отличия из-за амбиций начальников и исторически

сложившейся специализации отделений.

У нас было явно гипертрофированное по численности и объему выполняемых

работ теоротделение (около 1300 человек), что, скорее всего, определялось

личными качествами начальников других отделений, зорко следивших, чтобы к

ним не попала «чужая» работа, тем более новая, и мне, как начальнику

теоротделения, приходилось либо брать ее к нам или убеждать создать еще одно

специализированное подразделение.

Далее следовало приборное отделение, которое по техническому заданию

теоретиков (с участием так называемых «комплексников») разрабатывало

электрические схемы бортовых приборов, отрабатывало их на макетах, и

передавало конструкторскому отделению. Возглавлял приборное отделение

Анатолий Иванович Кривоносов, безусловно, порядочный и толковый

специалист.

Аналогичное приборное отделение существовало и для наземной аппаратуры,

но оно старалось максимально использовать разработки бортовых прибористов

для создания наземных приборов. Оно также передавало электрические схемы

своих приборов в конструкторское отделение. Начальники этого отделения

изредка менялись, последним, кого я помню, был Виталий Кириллович Копыл,

жившей в соседней со мной квартире. К его человеческой порядочности также

не было никаких претензий.

Конструкторское отделение разрабатывало на основании электрических схем

документацию для производства прибора. До самой смерти его возглавлял Иван

Михайлович Брынцев, фантастически преданный идее дисциплины и порядка.

Технологию изготовления приборов в цехах нашего завода создавало

специальное технологическое отделение. В этом вопросе мы были не самыми

лучшими у себя в Главке, но со своей работой технологи справлялись. После

65

выхода

на

пенсию

начальник

технологического

отделения

Игорь

Александрович Авраменко взялся за создание музея истории предприятия и

настолько хорошо справился с этим совершенно новым и очень сложным для

нас делом, что посещение музея стало обязательной частью экскурсии для