Александр Баунов - Миф тесен

Но можно жить в панельной многоэтажке, ездить на работу в автобусе, вернуться к преподавательской работе и быть Ахмадинежадом, а жизнь в стране будет как в Иране, Белоруссии, на Кубе, в Венесуэле, красной Кампучии. Можно быть честным, неподкупным, скромным идиотом, фанатиком, носителем абсолютного экономического безумия или внешнеполитической истерики.

Можно не брать ни золота, ни серебра, ни меди в поясы, ни сумы на дорогу, ни двух одежд — и замучить страну. Отдавать половину обкомовского пайка беспризорным детям и ходокам и не задумываться, почему у тебя в государстве пайки с ходоками.

Хождение в старом пиджаке без галстука, с часами «Полёт», френч — один, сапоги — одни, носки в ассортименте — все это никак не гарантирует, что вокруг разумно, гуманно устроенная жизнь, справедливая и удобная страна.

Скромность властей в быту и личной жизни, нетребовательность к собственному потреблению совершенно не означает, что сейчас и мы заживем. Человек кристально чистых помыслов может истерзать свой народ, и помыслы его не омрачатся.

Лукашенко и Фидель Кастро — скромные и нетребовательные люди, особенно по сравнению с нашими. Мао и Сталин были совершенные аскеты рядом с Тито. Советская пропаганда упрекала «фашиста» Тито в том, что он живет во дворцах, но мало кто променял бы его Югославию на СССР.

С честностью и скромностью совместимо все, любая степень глупости, дикости и жестокости. Талибы, по большей части, честны. Я был в гостях у двух из семи иранских аятолл, оба жили в интеллигентной бедности. Есть, конечно, куда падать, низшая точка — это вороватая жестокость, но и честная — не сказать, что редко встречается. Спрос разума рождает чудовищ. Спрос на честность и справедливость — тоже.

В начале гражданского пробуждения 2011—2012 годов, когда обсуждались протесты за доллары, и могут ли искренне хотеть перемен состоятельные Алексей Кудрин и Ксения Собчак, в речах поминали единственную куртку главы «Левого фронта» Сергея Удальцова. Он сам первый и поминал. Наличие единственной куртки, однако, может означать выдающуюся честность и личный аскетизм, но никак не является условием успешного управления страной. Зато есть подозрение, что властитель, не носящий двух одежд, может заставить и других носить одну. Не увидит проблемы в том, чтобы кто-то в стране не имел двух — самому вторая не нужна, и эти обойдутся.

Как, собственно, и бывало с советскими людьми. Там, случалось, и два поколения в одной ходили. Я тоже донашивал отцовские вещи, хотя ботинки и свитер — это не фамильный сервиз. «Куртка замшевые — три», — в советском фильме перечислял утраченное, конечно, вор.

В переписи населения в графе «род занятий» Николай II написал: «Хозяин земли русской». Страна как собственность. Нам кажется — это про наших. И да, и нет. В новейшие времена довольно часто как раз правитель, который живет не во дворце, а на государственных двадцати сотках и питается в столовой, считает все вокруг своим. Ильич от скромности не расчехлял мебели и люстр в доме, отобранном у Морозовых. Чехлы на мебели до сих пор, а где Морозовы?

Разбазаривание общественного достояния скромным человеком тоже может достигать немыслимых пределов: от ежегодной гибели половины урожая — с поля до прилавка — до никому не нужных сочинений членов Союза писателей миллионными тиражами. Вороватый же правитель признает свою конечность: не все вокруг его, есть и чужое; он не навсегда, рано или поздно придется и честь знать, вот и копим на Юрьев день.

В конце концов, когда, будучи школьниками и студентами, преподавателями, рабочими и служащими, мы разваливали советскую власть, никто из нас не обещал себе мира кристальной честности, скромности и аскетизма. Мира без воровства и коррупции. Ровно наоборот.

Мы знали, что в Америке — коррупция, гангстеры, ку-клукс-клан, секс, финансовый крах, стриптиз, сатанинский рок, банкротство, проповедники, проститутки и власть чистогана, а у нас — всеобщее равенство, светлое будущее человечества и чтобы на всей земле победил коммунизм. Об этом постоянно рассказывали советские газеты, телевизор, завучи и брошюра «ЦРУ против СССР».

И мы им не то чтобы не верили. Наоборот, верили, и на все это соглашались. Да, проститутки, гангстеры, рок. Пусть у нас тоже будет как там, а сдает бутылки в пункт приема стеклотары, едет на картошку, топчется в переулке с выданным в сарае портретом члена Политбюро Долгих, чтобы пронести его мимо члена Политбюро Зимянина, — кто-нибудь другой, не я.