Unknown - ab4b35f9-bcc9-4486-85d1-16f2de6a07ad

От избытка чувств она закрыла глаза.

– Ну и как?

– Даже лучше, – признался он и попытался продолжить.

– Погоди, Ник. Погоди . – Она прижала ладонь к его груди, чтобы он не приближался.

– Мы не можем. Не сейчас. Только не когда я по уши в расследовании убийства, к

которому ты причастен.

– Я этого не делал.

И он расстегнул заколку, державшую ее «хвост», и пропустил пальцы по всей длине

освободившихся волос.

Лишившись силы от такого интимного жеста, Сэм отступила от Ника.

– Я знаю, что ты не убивал. Но ты все равно причастен. У меня и так полно проблем

даже без неуместных кувырканий со свидетелем.

– Так вот что это было бы? – Глаза загорелись яростью и уставились на нее. –

Неуместное кувыркание?

– Нет, – тихо произнесла она. – И это еще одна причина, почему ничего хорошего не

выйдет, если что-то начать сейчас.

Он придвинулся ближе.

– Уже началось, Сэм. Началось шесть лет назад, и мы ничего не закончили. На этот

раз я хочу закончить. Может, не прямо сейчас, но со временем. Я буду глупцом, если

позволю тебе выскользнуть из рук, как первый раз. Я не повторю своей ошибки.

Пораженная его горячностью, Сэм отступила на шаг.

– Признательна за предупреждение, но, возможно, такие дела лучше оставить

незавершенными. У нас обоих много чего происходит…

– Увидимся завтра, – прервал ее Ник и вручил заколку.

Идя к двери, выходя из дома, Сэм чувствовала спиной его взгляд. И всю дорогу

домой на губах горел поцелуй.

Глава 8

На следующее утро, рано, стоя над бренными останками сенатора Джона Томаса

О’Коннора, возраст тридцать три года, Сэм думала, что смерть – великий уравнитель. Мы

выходим из ничего и уходим в ничто. И в смерти то, что мы достигли – или чего не

достигли, - ничто не имеет значения. Сенатор или каменщик, миллионер или мать на

пособии, - все выглядят более-менее одинаково, лежа на столе патологоанатома.

– Я определила время смерти, приблизительно одиннадцать часов вечера, - сообщила

доктор Линдси Макнамара, главный окружной судмедэксперт, стягивая резинку с длинных

рыжих волос, забранных на время аутопсии в «конский хвост».

– Почти сразу, как он пришел домой. Убийца, возможно, ждал его.

– Обед включал филе-миньон, картофель, смесь зелени и то, что выглядит как две

кружки пива.

– Лекарства?

– Я еще жду отчет по токсикологии.

– Причина смерти?

– Ранение в горло, нанесенное острым предметом. Рассечена яремная вена. Он очень

быстро истек до смерти.

– Что было первым? Шея или гениталии?

– Гениталии.

Сэм поморщилась.

– Жуткая смерть.

– Наверное, самая страшная для мужчины.

– Он был жив и осознавал, что кто-то, кого он знал, отсек ему член, – проговорила

Сэм, скорее для себя, чем для Линдси.

– Ты уверена, что это был знакомый?

– Ничего определенного, но я склоняюсь к этому, потому что никаких следов борьбы

и взлома.

– Также никаких частиц кожи под ногтями или оборонительных травм на руках.

– Он не оборонялся.

– Все случилось быстро.

Линдси показала рукой на пенис О’Конора, плавающий в какой-то жидкости.

Сэм подавила необычный для нее приступ тошноты. Обычно такие вещи ее никак не

впечатляли, но ведь она никогда прежде не видела отрезанный пенис.

– Чистый четкий разрез, – прокомментировала Линдси.

– Потому убийца сумел вонзить кинжал в шею сенатора, пока тот еще сидел в

кровати.

– Точно. Он дернулся бы при кастрировании. Возможно, потерял сознание от

болевого шока.

– Поэтому он не увидел момент наступления смерти.

– Наверно, нет.

– Спасибо, док. Пошлешь отчет, когда будет готово?

– Ты его получишь, – пообещала Линдси. – Сэм?

Сэм, которая потянулась за сотовым, чтобы проверить сообщения, взглянула на

коллегу.

– Хочу, чтобы ты знала, как я переживаю из-за того случая с мальчиком, – сказала

Линдси с состраданием в глазах. – Что с тобой творила пресса… ну, все, кто с тобою

знаком, знают правду.

– Спасибо, - поблагодарила Сэм вполголоса. – Я это ценю.

***

К семи часам Сэм сидела в своем кабинете и просматривала четыре распечатки

записей телефонных звонков из дома сенатора, офиса и двух мобильников. В глазах плыло

от недосыпа, в котором Сэм обвиняла поцелуй Ника и воспоминания, воскрешавшие этот

поцелуй. Она выискивала схему и подкреплялась второй за день диетической содовой.

Большинство звонков шло на номера Вашингтона и Вирджинии, но она заметила