Unknown

Пять прыжков, и мы будем дома.

- Как ты, младлей? – Участливо спросила Вир.

Теперь на ней был комбез фривольнейшего оттенка – бледно-розового, от которого на белоснежных волосах играли теплые искры. Глубокий вырез, короткие рукава продуманно прикрывают натренированные плечи, превращая их в покатые, мягких очертаний. Комбез обнажает икры, держа белые колени в розовой хватке мягкой ткани…

В общем, не будь это Вир, я бы подумал, что смотрю на какую-нибудь кокотку. Из тех, что предпочитают жить в Гордеев-Бране, столице Руновы.

- На зависть всем. – Ровно сказал я.

Вир вздохнула, глянула в сторону бокала, стоявшего рядом с ней на столике.

- В этих застенках по крайней мере неплохое пойло. Что говорят врачи? Это я на случай, если тебе, как своему, говорят больше.

- Хочешь сравнить наши уровни допуска? Пожалуй, начну-ка я писать анекдоты. И первый будет такой – там, где мужчины меряются тем, что у них ниже пояса, особисты просто достают свои допуски…

- А вы пошляк, младлей. – Игриво сказала Вир. Стремительно подняла бокал и то ли пригубила, то ли поцеловала его край. – Но пошляк очаровательный.

Черные глаза из-под сияющее-белой челки смотрели внимательно и изучающе. То ли она и впрямь считает, что мне могли дать информацию, которую скрывают от неё – то ли смотрит так по привычке.

Я вздохнул, сгреб со столика возле своего кресла кружку со светлым пивом. Приподнял, салютуя, и чокнулся со стеной, разделявшей нас – три слоя цельных бронекристалловых плит, между которыми непрестанно течет дезинфицирующий раствор.

Слева ехидно хмыкнул Шигапов – электроника донесла звук ясно, чисто, словно мы с ним сидели в одном помещении. На самом деле между нами была ещё одна стена, собранная по тому же принципу – три слоя бронекристалловых плит, и два промежутка для дезинфицирующей прокачки.

- Не налегайте, младлей. – Заявил каплей с той стороны слоенного бронекристаллового пирога. – Время всего лишь обеденное, вечером мы с Кукушкиным собирались праздновать шестой день нашего сиденья здесь. По плану у нас сегодня кедрово-можжевеловая настойка «Черный царь», пятидесятилетней выдержки. Снимать пробу с такого нектара, налившись перед этим пивом, есть преступление и низость, сравнимая лишь с нарушением присяги…

Боксы на карантинном спутнике, отведенном нам под жилье, были комфортабельней некуда – двухкомнатные люксы, ванны с гидромассажем, выходы на открытую палубу под бронекристалловым колпаком. У каждого бокса имелся свой кусок террасы, отделенный от прочих слоенной перегородкой. И в каждом высился бар, набитый элитнейшей выпивкой – видимо, медики полагали, что при наших проблемах печень нам уже не понадобится. Или решили, что для флотских лучшим антидепрессантом будет спиртное.

Шигапов и Кукушкин, в отличие от меня, подошли к этому вопросу вдумчиво и философски. Шигапов, как старший, осмотрел свой бар, потом опросил Кукушкина на тему ассортимента в его баре. И вынес вердикт – потреблять каждый вечер что-то одно. Дабы по очереди, вдумчиво и со вкусом, оценить вкус каждой бутылки, в которых плескались настои, коньяки и вина из разных мест – с плантаций на экваторе Руновы, с северных винокурен…

Я сделал глоток пива, которое заказывал после завтрака и получал всякий раз из шахты доставки холодным и запотевшим. Честно говоря, пить уже не хотелось. Но думать о будущем тоже, поэтому я предпочитал поддерживать себя в состоянии легкой, легчайшей такой опьянелости с утра.

Открытая палуба, на которой мы сидели, балконом нависала над оранжереей – а сверху сияла апельсиновыми тонами Светлая, светило Руновы. Апельсиновое солнце над головами, зеленые кущи под ногами. И в стороне висит изумрудно коричневый шарик Руновы…

Рай, словом. Только возможность уйти из этого рая получат далеко не все, А может, и никто. Находились тут те, кто успел побывать на карантинном челноке. Я, Вир, Шигапов с Кукушкиным, двадцать шесть человек с «Верного»– одного человека из экипажа мы спасти не успели, он скончался ещё на «Мей-Лу».

И даже вогеймский херен-майор отдыхал в одном из люксов, через один бокс от последнего, занятого нашими.

Я снова пригубил пива, искоса глянув на Вир. Та сидела, подавшись вперед, грея бокал с вином в сомкнутых ладонях. И смотрела куда-то влево…

Из любопытства я проследил направление её взгляда. Ага. Серебряные метки на черноте – сюда идут орбитальные челноки. Четыре борта спецохранения, ощетинившиеся разрядниками импульсников, один с четырехголовой птицей на блестящем колпаке рубки – парадный челнок штаба Космофлота.