Аляска Ангелини - Невыносимый

— Ты правда веришь в это, рабыня?

— Конечно, верю. Для меня больше ничего не осталось. Жизнь закончена. Я прожила то, что мне было предназначено. Теперь все кончено, и мне бессмысленно оставаться здесь.

— А кто сказал, что для тебя не может быть новой главы? Не чтобы заменить первую, а чтобы продолжить то, что ты уже и так знаешь?

Я отрицательно качаю головой.

— Я не хочу новую главу. Хочу, чтобы моя жизнь закончилась на этой. Она была идеальной, — глаза горят от непролитых слез. — Они были идеальными.

— Их больше нет, — мягко произносит он, — но ты есть. Если бы тебе было предначертано умереть, ты бы не сидела сейчас здесь. Ну, или у тебя бы получилось покончить с жизнью с самого первого раза, — он касается пальцем красной отметины на моем запястье. — Или сейчас, — свет отражается в его синих глазах, а на лице проступают признаки сочувствия. Эта эмоция кажется очень странной для него, учитывая, что он заставляет меня смотреть и делать. — Ты жива, Диана, и я думаю, тебе лучше такой и оставаться.

Я чувствую, как мое сердце обжигает болью, будто его слова превращаются в кислоту.

— Нет! — по щекам катятся слезы, пока я мотаю головой туда-сюда, превращаясь в настоящую истеричку. Я отказываюсь думать, что проживу еще один день, пока их нет со мной, не говоря уже о десятках лет. — Это закончится сейчас, — визжу я. — Сделай это! Возьми нож и закончи свое дело, или оставь меня на хрен в покое!!!

— Ты не заслужила смерти. Еще нет, — сочувствие на лице испаряется, и гнев тут же занимает его место. Глаза мужчины из сапфиров превращаются в темные ониксы. Рывок со стороны бедра заставляет меня покачнуться, и я дергаю наручники, пока он разрезает мои трусики с другой стороны, и бросает их на пол к остальной изрезанной одежде. — Унижение тоже может сломить человека. Как думаешь, сможет ли оно сломить тебя?

Я плюю в его лицо, больше не задумываясь о последствиях.

— К черту тебя и твое унижение!!! Ты это пытаешься сделать?! Потому что у меня для тебя новость — ни у кого не хватит духу сломить меня!!!

Словно забавляясь, он стирает мой плевок со щеки, ни на секунду не упуская меня из вида.

— Вызов принят.

Он встает с кровати, делая звук на колонках еще громче. Женщина на экране лежит в ванной, наполненной собственной кровью, одна ее рука свисает через край. Пустота в ее глазах заставляет меня отвернуться. Этот взгляд, эти пустые глаза будут преследовать меня во сне. Прежде я никогда не видела трупы людей, которые покончили с собой. Эти жертвы на экране… они действительно пугают меня больше, чем я могла себе это представить. Они пустые. В них нет… души.

Дверь открывается, и он возвращается в комнату, только теперь в его руках находится коробочка, которую я так хорошо знаю. Я поднимаю голову и отворачиваюсь в сторону, с еще большим желанием выпрыгнуть в окно. Но я не могу никуда уйти. Благодаря ему.

— Я надеюсь, ты не против. Мои люди совершили небольшое путешествие в твой милый дом, и нашли это в твоем шкафу. Ты оставила их там, поэтому они, наверное, тебе не очень нужны.

Я осторожно смотрю на него.

— Не смей, — шепчу я. Отчаяния в одной моей фразе достаточно, чтобы он в изумлении изогнул бровь.

— Очень жаль. Я не успел хорошенько рассмотреть их. Лишь взглянул одним глазком. Умираю от любопытства. Что же получится, если сложить пазл твоей жизни. У меня еще кое–что припрятано в шкафу. Но всему свое время. А сейчас, думаю, можно отправиться в путешествие по твоим воспоминаниям.

Он оставляет звук включенным, и усаживается на кровать рядом со мной. Я снова отворачиваюсь, когда он открывает крышку коробки. Его пальцы смыкаются на моем подбородке, поворачивая голову к нему. Он не отпускает меня, когда показывает первое фото. На нем Кейли всего лишь два годика. Ронни держит ее возле своего лица, прижимаясь к ней и улыбаясь на камеру.

— Посмотри на них, Диана, — он пододвигается ближе. — Тебе не кажется, что они бы не хотели увидеть, как ты причиняешь вред сама себе? — он держит фото несколько секунд, и бросает его, хватая следующее. Я стою с Кейли перед ее школой в первый день подготовительного класса. Ей было не суждено пойти учиться дальше. — Смотри на нее, рабыня! Посмотри на эту прекрасную улыбку. Посмотри, как она вцепилась в твою руку. Она знает, что скоро вы больше не будете вместе. Но даже на этой фотографии я вижу, что она сильная. Я не думаю, что она проронила хоть слезинку из–за вашей разлуки.

Я кричу, в агонии дергая руки и царапая кожу. Впервые в жизни, я не могу закрыть глаза, хотя сильное желание сделать это немедленно, разрывает меня изнутри. Он прав. Она не плакала и не держалась за мою руку так, как другие дети держались за своих родителей. Но сейчас я вижу нервозность в ее улыбке. Это разрывает мне сердце. Фото падает, а перед глазами возникает еще больше воспоминаний. Хеллоуин. Рождество. Ночь кино. Даже когда мы втроем выбрались в Большой Каньон. Этим путешествием Ронни удивил нас всех.