МГП - upload

Ребекка поймала его взгляд в зеркале.

– Ты сейчас пытаешься меня убедить, что она была первой феминисткой?

– Нет, ничего подобного, – сказал он, глядя в отражении, как его палец прошелся по

выпуклости ее груди. – Тогда еще не изобрели лифчики.

Ребекка хрюкнула от смеха. Эрик перевел руки ей на спину, и с легкостью расстегнул

застежку. Белое кружево упало на красно-зеленый ковер. Похоже, декор магазина не

менялся несколько десятилетий, но Ребекку это мало волновало. Сейчас она просто

веселилась.

Она всегда радовалась жизни в присутствии Эрика.

Эрик опустил руку ей на грудь, сжимая соски. Ее тело дернулось, киска сжалась в

ожидании его внимания.

Также она всегда занималась сексом, стоило Эрику оказаться рядом.

Эрик теребил оба соска, пока розовые вершинки не напряглись и не стали покалывать.

Ребекка вздохнула, и, подняв руки, завела их Эрику за голову, зарывалась пальцами в его

волосах. На ощупь они были как мягкий шелк. Многие люди считали его необычную

стрижку странной, но Ребекка находила ее восхитительной. Ей нравилось проводить рукой

по колючим коротким волосам, или запускать пальцы в более длинные пряди, или

наматывать на палец цветной локон. И все это в одной прическе. Она пробежалась

пальцами по затылку, опуская руку к основанию шеи, притягивая его к своему телу.

Обрадованный ее намерениями, Эрик начал покрывать поцелуями ее плечи, пока она

следила за ним в зеркале.

– Смыслом жизни Марка Антония было постоянно ласкать соски его королевы, чтобы ее

грудь всегда выглядела подтянутой и манящей, – Эрик продолжал рассказывать ей

собственный вариант исторических событий.

– Ты в этом уверен?

– А как, по-твоему, ей удалось подчинить себе столько влиятельных мужчин?

– А может она была умной и проницательной?

– Не-а, – сказал Эрик, перекатывая ее чувствительные соски между пальцами. – Все дело в

ее фантастической внешности.

Эрик зажал соски пальцами, и потянул их, пока вершинки не выскользнули из его рук.

Волна удовольствия прокатилась по телу Ребекки. Она застонала и прижалась к Эрику.

– Возможно у тебя не тот цвет волос, чтобы в точности походить на Клеопатру, но я с

уверенностью заявляю, твои идеальные сиськи смогут любого правителя поставить на

колени.

Ребекка хихикнула от его комплимента.

– А что Марк Антоний делал, когда после его стимуляции сосков киска его королевы вся

горела и изнывала? Я уверена, она считала это невероятно отвлекающим. Наверно, тяжело

управлять империей, когда все твои мысли сводятся к желанию быть заполненной

твердым и толстым членом своего любовника.

Твердый и толстый член ее любовника тут же дал о себе знать, и Эрик немного привел, что

позволило ему уткнуться им в ее попку.

– А носить мужской вариант платья оказывается очень удобно, – сказал Эрик.

– Ты имеешь в виду тогу?

– Ага, я же сказал: мужской вариант платья. – Он прикусил ее мочку. – Моя королева,

избавься от трусиков, и я заполню твою горячую и изнывающую киску.

Ребекка покраснела от его сообразительности. Она стянула трусики, и далее события

развивались с немыслимой скоростью.

– Разве нам не нужно быть в суде? – уточнила она.

– У нас еще час в запасе.

– А ты уверен, что владелец магазина не подсматривает за нами по камере наблюдения?

– Я сомневаюсь, что он вообще знает о камере наблюдения. К тому же я накинул на нее

футболку. И я запер входную дверь, так что это место в полном нашем распоряжении.

– Мне стоило догадаться о твоих непристойных планах.

– Ты же знаешь, с тобой я всегда наготове и думаю о непристойностях.

Ребекка взглянула через плечо на свою розовую футболку, скрывающую камеру в углу

примерочной, запустила руку под юбку и спустила трусики по ногам. Она откинула их в

сторону, и дернулась от прохладного воздуха, коснувшегося ее разгоряченной плоти. Она

прекрасно знала, что все этим закончится, стоит ей оказаться в объятиях Эрика.

Когда ладони Эрика скользнули к ее животу, она остановила их, положив обратно на грудь.

– А теперь, Марк Антоний, ты же не хочешь изменить смысл своей жизни, ведь так? Они

должны лежать там, где им и положено быть.

Он сжил соски, глядя на нее в зеркало.

– А может, у Марка Антония было два смысла жизни. Один – ласкать соски, а второй -

ублажь киски.

– Надеюсь, ты имел в виду киску. У меня она одна, – и он до конца своих дней будет