Кевин Фонг - Extremes. На пределе

И все чаще мы осознаем, что «паспортный» возраст пациента не всегда совпадает с физиологическим, что ошибочно записывать в старики тех, кто пересек семидесятилетний рубеж. В конце концов, Джон Гленн побывал в космосе на борту орбитального корабля «Дискавери», когда ему исполнилось семьдесят семь лет. Сама Жанна Кальман впервые стала брать уроки фехтования в восемьдесят пять. А стодвухлетний мистер Джеймс Хадсон во время национальной переписи сообщил о себе как о «пенсионере, работающем неполный день». Я, его лечащий врач, не могу с уверенностью судить, насколько сохранен организм мистера Хадсона, знаю только, что его запасы прочности позволили моему подопечному дожить до нынешнего дня.

Сегодня вероятность умереть у моего пациента существенно меньше, чем тогда, в Аррасе или Ипре. И лишь незначительно выше, чем в первый день его жизни. Однако мистер Хадсон с присущими лишь ему индивидуальными особенностями сейчас существенно отличается от среднестатистического человека. Он стал свидетелем революционных прорывов в лечении сердца, достижений науки и техники. Не раз он видел, как свершается, казалось бы, невозможное. И единственной несомненной данностью за все это время оставался факт его личного существования.

Он борется с пневмонией, прикован к постели, но в каком-то смысле Джеймс Хадсон — все тот же отважный рядовой с Западного фронта, что, упрямо нагнув голову, шаг за шагом движется вперед и знает только, что это война, а на войне легко не бывает.

***

— Еще никто, — пошутил однажды сенатор Джон Гленн, — не придумал лекарства от дня рождения.

И все же тем, кому посчастливилось жить в наиболее развитых странах нашего мира, континент старости внезапно стал доступен — спустя почти два миллиона лет эволюции. При некотором везении и пользовании преимуществами, предоставляемыми современной жизнью, большинство из нас сможет его достичь.

Мы не привыкли воспринимать старость как предмет изучения и исследования, хотя это действительно так. У каждого сегодня есть возможность принять участие в подобном исследовании, пусть этот таинственный материк и не вселяет в нас тех надежд и предвкушений, какие таят в себе иные неведомые страны.

Но вся жизнь — это изыскание, и Джеймса Хадсона я считаю одним из величайших первопроходцев всех возрастов: он жил в трех столетиях и стал свидетелем и участником многих ключевых событий ХХ века. Для него все это было приключением, и теперь он наслаждается жизнью до ее последнего мгновения.

***

От энтропии, болезни и собственных генов не уйдет никто — даже тот, кому довелось прогуляться по Луне. 25 августа 2012 года в больнице города Цинциннати, штат Огайо, умер Нил Армстронг — из-за осложнений после операции на сердце. Ему было восемьдесят два: и месяца не прошло с тех пор, как он шагал по беговой дорожке, а врачи следили за его кардиограммой.

Возможно, они заметили небольшие нарушения кривой, указывающие на недостаточную пропускную способность артерии. Прежде чем выработать план лечения, доктора наверняка провели дополнительные исследования, составили «карту» кровяного русла, разметив все точки сужения артерий. Наконец, было решено провести аортокоронарное шунтирование, что позволило бы обойти «пробки» в коронарных артериях и восстановить бесперебойную подачу крови к сердцу.

Операции шунтирования начали выполнять в то же десятилетие, когда космический корабль «Аполлон» достиг Луны. Это одно из самых инвазивных хирургических вмешательств: оно требует вскрытия грудной клетки, изоляции сердца и подключения пациента к аппарату искусственного кровообращения — со всеми сопутствующими рисками. Врачам Армстронга пришлось тщательно взвесить все за и против, оценить все возможности альтернативных способов лечения, их плюсы и минусы.

Я не знаю, как именно обо всем этом сообщили человеку, который командовал первой высадкой на Луну, и каково было его собственное мнение. Несмотря на космическую профессию, Армстронг никогда не был искателем острых ощущений и лишнего риска предпочитал избегать.

Общеизвестно, что астронавт искренне считал: со временем слетать в космос будет не опаснее, чем приготовить молочный коктейль. Однако летом 1969 года, когда лунный модуль «Орел» совершал посадку в Море Спокойствия, с топливом на исходе и сбоящими бортовыми системами, в смысле безопасности космическому полету было еще очень далеко до молочной промышленности.