Александр Брыксенков - Северный сфинкс. На пределе. 11-я серия

© Александр Брыксенков, 2020

© Андрей Брыксенков, 2020

ISBN 978-5-0053-0217-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пергамский алтарь. Берлин

В девяностых годах прошлого века в России победили демократы. Россия стала другой, демократической. Раз государство другое, то и герб, отражающий суть государства, должен быть другим, демократическим. Однако российский герб «рванул в графья». Он отказался от «подлых» серпа и молота и обзавёлся странными для демократической государственной эмблемы императорскими коронами и царскими скипетром и державой.

Российское общество, очевидно с оглядкой на царственный герб, тоже «рвануло в графья». Особенно грустно, что это поветрие поразило наши умные головушки. А именно профессоров, докторов наук, которые свои достойные институты стали величать очень помпезно. Если в Ленинграде был один всемирно уважаемый университет, то теперь в Петербурге их аж 34, а некоторые институты вообще стали академиями. Вот так. Знай наших! Хотя, скорее всего, рывок наших высших учебных заведений в «графья» обусловлен, помимо чванства, жажой денег. Статус поднимпется, чтобв привлечь дополнительно студентов на платной основе и на этом срубить бабло.

Вот и знаменитое Художественно-промышленное училище им. В. И. Мухиной заделалось в Художественно-промышленную академию им. А. Л. Штиглица. Ну ладно, раз захотелось в «графья», то пусть будет академия, но имя-то зачем менять? Кто такая Мухина знает каждый (или почти каждый), а для тех, кто не знает сообщим, В. И. Мухина – это Народный художник СССР, Лауреат пяти Сталинских премий, автор шедевра «Рабочий и колхозница» и гранёного стакана (по профилю музея). Кстати, считается, что статуи монумента суть автопортреты Мухиной и её мужа. Первоначально скульптуры были обнажёнными. По требованию приёмной комиссии Мухина их «одела» и дополнительно включила в композицию развеваэщийся шарф.

А кто такой А. Л. Штиглиц не знает никто (или почти никто). Как говорится: Штирлица знаю, Швондера знаю, Штиглица – нет. Вот и Барсуков всю жизнь не знал кто такой Штиглиц, а просветился лишь тогда, когда ему приспичило посетить Музей прикладного искусства Художественно-промышленной академии им. А. Л. Штигллца..

Оказалось, что Штиглиц – это действительный тайный советник, придворный банкир и щедрый меценат, пожертвовавший в 1876 году 1 000 000 рублей на основание Центрального училища технического рисования (ныне ХПА им. Штиглица) и на возведение здания для художественно-промышленного музея (ныне Музей прикладного искусства ХПА им. Штиглица).

В Петербурге 144 музея. Чтобы в каждое воскресенье посещать один их них, потребуется несколько лет. И это вместо дачи, рыбалки, велопрогулок и т. п. Кто ж на это пойдёт? Вот и Барсуков полностью игнорировал и Музей хлеба, и Музей водки, и Музей шоколада и тем более Музей эротики и Музей любви. Не посещал он и музеи-квартиры знаменитых петербургских поэтов, художников, писателей. Не тянуло его и в Музей прикладного искусства (ткани, изразцы, мебель, посуда. костюм). Не тянуло, не тянуло, а тут вдруг засобирался. А захотелось ему заглянуть в означенный музей лишь после того как он в двухтысячных посетил в Берлине Пергамский музей.

Музей прикладного искусства. Петербург

Барсуков стоял в громадном зале берлинского музея и с недоумением пялился на огромное античное сооружение расположенное перед ним, которое официально называлось Пергамским алтарём. Недоумевал он от того, что никак не мог представить, как смогли немцы перевезти из Турции в Берлин целый греческий храм с колоннами, лестницей, цоколем и стилобатом, обнаруженный ими на месте древнего греческого города Пергама при строительстве дороги. Это ж сколько нужно было задействовать повозок, чтобы доставить такую каменную массу от Бергамы (населённый пункт на месте античного Пергама) до морского побережья.

Барсуков был профаном в археологии и в музейном деле тоже, поэтому не знал, что никакого храма немцы не перевозили. Пергамский алтарь, предназначавшийся для религиозных церемоний под открытым небом, был полностью руинирован. Уцелели лишь отдельные мраморные плиты с рельефами, изображавшими сцены битвы богов с титанами. Плиты составляли фриз, шедший вдоль цоколя. Вот эти-то плиты в количестве 115 штук и вывезли немцы в Германию, причём с разрешения султана, выплатив при этом некоторую сумму.