Кевин Фонг - Extremes. На пределе

***

Однажды на собеседовании в кардиоторакальное отделение один самодовольный хирург спросил кандидатку в анестезиологи, как ей видится собственная роль в хирургической бригаде. «О, это просто, — ответила она. — Это как в полете. Я управляю самолетом, а вы развлекаете пассажиров на борту». Как ни странно, на работу ее все-таки взяли.

Анестезиология не сводится к тому, чтобы сделать укол и попросить пациента считать до десяти. Это настоящее искусство. Анестезиологи ориентируются в организме человека, как пилот в приборах самолета. Когда вы в сознании, организм находится под автоматическим контролем — как авиалайнер, которым управляет автопилот. Сложнейшие процессы в сердечно-сосудистой и дыхательной системе проходят слаженно, они согласованы с деятельностью почек, кишечника, печени и невероятно сложного природного компьютера — мозга. Автопилот вашего организма — его система автономного контроля и обратной связи — блестяще справляется со своими обязанностями. В здоровом теле все работает как часы, днем и ночью, каждый миг, даже во сне. Благодаря эволюции тысячи биологических процессов тончайшим образом отрегулированы и настроены, они протекают автоматически. В это время вы можете спокойно заниматься своими делами и думать о чем хотите. Вы избавлены от необходимости постоянно помнить о таких досадных мелочах, как дыхание, или непрерывно контролировать ритм и силу биения собственного сердца.

Однако наркоз — далеко не то же самое, что обычный, естественный сон. Представьте, что возникла необходимость перезагрузить автопилот прямо во время полета, — и тогда кто-то из экипажа берет на себя ручное управление. И как командир воздушного судна вручную выводит его из зоны непогоды, анестезиолог берет на себя ручное управление организмом больного, стараясь вывести его из-под угрозы — будь то болезнь, травма или хирургическое вмешательство.

***

Масштабы датской эпидемии полиомиелита 1952 года были беспрецедентными. Только в Копенгагене заболело свыше трех тысяч человек, и приблизительно у трети из них развились симптомы паралича. Число пациентов, у которых отказали дыхательные мышцы, было намного выше, чем во время вспышек полиомиелита в любой другой европейской стране. Копенгаген гордился своими крупными муниципальными больницами, но на поверку лишь одна из них, Блегдамская эпидемическая больница на пятьсот коек, была оснащена для лечения инфекционных заболеваний. Сюда-то и начали поступать пациенты.

К концу лета эпидемия достигла апогея. Хенри Кай Александер Лассен, профессор эпидемиологии в Блегдаме, в смятении следил за наплывом больных и умирающих. Персонал был в ужасе: казалось, болезнь не поддается обычным способам лечения. За три недели августа в Блегдам поступил тридцать один пациент с параличом дыхательных и глотательных мышц. Несмотря на усилия врачей, погибли все, за исключением четырех человек. В отчаянии один из блегдамских врачей, Могенс Бьёрнебу, вспомнил о работе молодого доктора-новатора по имени Бьёрн Ибсен, занимавшегося проблемами анестезии и искусственной вентиляции легких. Ибсен работал вне штата в разных датских больницах, и незадолго до эпидемии Бьёрнебу довелось с ним сотрудничать — они вместе спасали новорожденного со столбняком и подключали его к аппарату искусственной вентиляции. Младенец не выжил, но аппарат, как помнилось Бьёрнебу, работал довольно успешно, по крайней мере, какое-то время. Ибсена немедленно разыскали.

***

Тремя годами раньше, в 1949-м, Бьёрн Ибсен ездил в Бостон, где проходил стажировку по анестезиологии в Массачусетской многопрофильной больнице. Он провел там год и вернулся в Данию с новыми знаниями, навыками и идеями. Этот молодой врач мыслил нешаблонно. Он предпочел анестезиологию другим, более традиционным специальностям — смелое решение в мире, еще не готовом признать эту дисциплину заслуживающей серьезного внимания.

Когда в 1950 году Бьёрн вернулся в Копенгаген, бывшие наставники встретили его скептически. В университетской больнице Копенгагена стажировку в США воспринимали как отъезд в глухую провинцию. «Вы на целый год оторвались от источника жизни, — презрительно заметил профессор хирургии. — Надеюсь, вам все же удастся наверстать упущенное». Но, невзирая на все нападки, Ибсен оставался при своем мнении: анестезиология и реаниматология могут найти применение далеко за пределами операционной. В конце концов, у реаниматологов и анестезиологов имелся бесценный опыт возвращения к жизни истекающих кровью пациентов и подавления смертельно опасных побочных эффектов от применения примитивных обезболивающих — опыт прикладной физиологии в реальном времени, какого не было у врачей других специальностей.