Николай Фокин - М Ы Р О Д И Л И СЬ И Ж И Л И Н А У Р А Л Е – Р Е К Е ...

Красной армии. Следует сказать, что отношение молодежи к военной

службе тогда было иным, нежели в конце века: никто из призывников не

прятался у родственников в дальних поселках и не бежал от военкомата за

границу. Вспоминая знакомых “центровых” ребят Уральска, я не назову ни

одного, кто не побывал бы в воинских частях. Кто раньше - еще до войны,

кто позже - во время кровавых событий.. Все они прошли суровую - для

всех, трагическую - для многих “школу жизни”...

Отец почему -то был уверен, что война, о которой “болтали” его

артельные приятели, никогда не коснется нашего дома. И служить в армии

никто из родных, за исключением зятя, не будет. Но жизнь “развернулась”

совсем по - другому. Причем настолько стремительно быстро, что

невозможно

было

понять

и

объяснить

причины

происходившего...Наверное, предвидя военную опасность, правительство

приняло новый закон о воинской повинности (его текст газеты не

публиковали, радио не передавало), по которому все юноши, окончившие

среднюю школу в 1940-м году, после получения аттестата призывались в

армию. От исполнения “почетного долга” освобождались лишь инвалиды

и душевно больные... Медицинская комиссия военкомата признала Гриню

способным служить в армии... Ленинград и институт окончательно

превратились для него в призрачную мечту...

Такого резкого изменения в жизни старшего сына отец, конечно, не

мог предвидеть. Он полагал, что Гриню с его “слабой” грудью и больным

ухом обязательно “освободят” от армии: “.Кому такой солдат нужен? О

нем заботиться придется...Он даже версту пешком быстро не пройдет.. А в

армии бегать надо..”

Но оказалось, что и такие, не совсем здоровые юноши нужны армии...

Поздней осенью брат вместе с сотнями “новобранцев” из города и

области покинул родной город. Небольшой железнодорожный вокзал,

откуда провожали ребят, украшали флаги, лозунги, портреты вождя и двух

маршалов - героев гражданской войны. .Оркестр исполнял бравурные

марши и веселые мелодии. Радио передавало популярные песни (“Мы

рождены, чтоб сказку сделать былью.....”, “Дан приказ ему - на запад.....”,

132

“...Я на подвиг тебя провожала...”, “Полюшко - поле..” и др.). Прозвучали

слова очередной “казенной” речи: ее произнес областной военком,

призвавший молодых уральцев “честно исполнить свой долг” и

закончивший свое выступление стандартным “...Да здравствует!....” в

честь “великого вождя всех трудящихся” и “партии - организатора всех

наших побед”....

Но ни марши, ни песни не могли заглушить причитаний рыдающих

матерей. Их вопли неслись со всех сторон.. Мужчины то успокаивали

женщин, то шутили с будущими красноармейцами: наверное, делились

опытом своей службы.... В стороне от родственников стояла группа

грустных девушек: они не решались при родителях подходить к своим

ребятам....

Бледный, усталый, подавленный резкой переменой в своей жизни,

ставший как будто другим (чужим? далеким от нас? ушедшим в себя?),

едва сдерживая слезы, Гриня нежно обнял и осторожно поцеловал

родителей. Наверное, чувствовал, что прощается с ними навсегда.. По лицу

мамы безудержно катились слезы, она судорожно рыдала, обнимала и не

отпускала от себя сына, еще не веря в расставание с ним, страшась

неизвестного будущего...Стоявший рядом с ней хмурый, отец: не знал, как

успокоить маму и что сказать сыну .Робко, как будто стыдясь своего вида

(ему, как и другим ребятам, “наголо”, “под машинку” остригли волосы на

голове), Гриня еще раз крепко обнял родителей, прижал к себе

беременную сестру, пожал руку зятю и грустно улыбнулся братьям....

Раздалась громкая команда: “По вагонам!..” Брат вырвался из

дрожащих рук мамы и быстро исчез в толпе ребят, бегущих к

“товарнякам”.. В них, жестких и холодных, отправляли в неизвестность

будущих защитников нашей Родины.. Через несколько минут прозвучал

требовательный сигнал паровоза... Поезд медленно двинулся с места и

через две - три минуты исчез за поворотом.... Все закончилось...

Плачущая мама едва держалась на ногах. В ее душе чувство горя

переплелось с жалобой на “проклятую нонешнюю жизнь”, с признанием

своей вины перед сыном, с горькой обидой на отца. Сквозь слезы,

обращаясь к нему, спрашивала: “...Ты этого хотел?.. И чего добился? Как

же? К брату, в Ленинград и институт нельзя!...А в армию неизвестно куда