Unknown - i b90635967e15a791

одежду из кожи и меха, которая была сложена в ее сумке. Наконец, закутавшись, она махнула

секретарше и позволила Зейну проводить ее из клиники.

Как только они оказались снаружи, она начала дрожать.

– Уф, я уже забыла, как здесь холодно. Во всяком случае, Джин говорит…

- Кто такая Джин?

- Врач. Ну, я думаю, что технически - она медсестра или как это здесь называется, но она

единственный человек в городе с медицинским опытом. В некотором смысле, здешние города

напоминают мне стаю. Население настолько малочисленное, что все друг друга знают, и люди со

специальностями имеют монополию на…

- Джиннифер, твоя рука.

Она широко раскрыла глаза.

– О, верно! В конце концов, это оказалось закрытым переломом. Джин говорит, что отечность и

воспаление совершенно нормальное явление, но то, что Индиго волновалась, имело смысл. Ты знал, что оборотни способны исцелиться при переломе кости менее чем за неделю? И иногда это приводит к

проблемам, потому что если кости не вправлены в течение нескольких часов, то физический недостаток

остается навсегда.

- И откуда ты это узнала?

- Джин выписывала рецепты на лекарства для Марл. Взамен, Марл рассказывала ей об оборотнях

– ничего, что могло бы представлять для стаи опасность, просто связанные с медициной вещи. Она

говорит, что даже несмотря на то, что Марл уехала, она будет рада заключить с Индиго такую же сделку.

Если бы было так, как хотел Зейн, то Индиго больше бы никогда не покинула остров, не говоря

уже о путешествиях в город. Однако он кивнул, как будто обдумывая этот вопрос.

- Я позвонила Джеку. Он приготовит комнату в мини-гостинице. За пределами города нет никаких

дорог, так что нам придется подождать, пока не прилетит самолет. Джин думает, что один должен

появиться к завтрашнему вечеру.

- И тогда ты улетаешь?

Она вяло улыбнулась.

– Такой был план, не так ли?

Он неуверенно пожал плечами.

– Через сколько ты вернешься?

- Гипс могут снять примерно через шесть недель, и затем пройдет еще месяц или два прежде, чем

рука начнет нормально работать. Хотя я могу вернуться раньше. Думаю, что, может, через неделю после

маминого дня рождения.

У него было чувство, как будто его волк пытался прорыть дыру в его груди. Усилия сдержать себя

не распространились на его язык.

- И что потом?

Она облизала губы.

– Я не уверена. Думаю, что это будет зависеть от моего графика работы. Я могу остаться, по

крайней мере, на пару недель. И если документальный фильм получит известность – что вполне

возможно – я, вероятно, не буду какое-то время беспокоиться о деньгах. И тогда смогу оставаться здесь

на один или два месяца подряд.

Зейн почувствовал, как ногти впиваются в его ладонь, но сохранил бесстрастное выражение лица.

- Тебе следует вернуться, когда ты будешь готова остаться.

Она удивленно моргнула, и, когда заговорила, в ее голосе не было гнева, только боль.

– Что если я никогда не буду готова? Тогда на этом все? Это все или ничего? Я должна отказаться

от всего, что делает меня тем, кем я являюсь, от моей семьи, дома, карьеры… Мы знаем друг друга

всего несколько недель. Это меньше, чем я знала Аарона, прежде чем он сделал мне предложение. И

посмотри, чем это закончилось. Я не могу бросаться в новые отношения, особенно в такие, которые

требуют столько жертв. Почему ты не можешь просто дать мне немного больше времени?

Небольшая часть него признала, что она рассуждала вполне разумно. Если бы он был человеком,

то ему было бы легче пойти на компромисс. Но Зейн был волком, альфой, а она была женщиной,

которую он пометил, как свою пару. Он сходил с ума от того, что их разделяла всего лишь гребанная

дверь, а она предполагала, что он позволит бросать его снова и снова на несколько недель. Она думала, что он сможет спать каждую ночь, не имея возможности чувствовать ее теплую кожу рядом с собой, не

зная, была ли она в безопасности. Что он не будет размышлять о том, не планировал ли другой мужчина

заявить на нее свои права. Человеческий мужчина, которого она сможет рассматривать, как более

подходящую партию.

В следующий момент, он почти сказал ей никогда не возвращаться. Так было бы проще, знать, что

это он ее отверг. Если она уйдет и никогда не вернется, то не потому, что не хотела его.

Но Зейн больше не мог выдавить ни слова, о котором бы потом не пожалел. Вместо этого он

наклонился, чтобы поцеловать ее губы. Они были солеными от слез. Он отстранился, последний раз