Unknown - i b90635967e15a791

часть ее тугого канала. Это ощущалось так естественно, намного правильней, чем все, что он когда-либо

испытывал. Он почти полностью вышел и толкнулся внутрь в надежде повторить этот самое прекрасное

ощущение.

Второй раз не был похож на первый, и вместо чувства блаженства появилось чувство

необходимости получить больше. Отложенная похоть заставила его толкнуться в третий раз и в

четвертый. А затем он перестал считать и позволил себе погрузиться в архаичный ритм.

Зейн мог услышать, как уже меняется ее дыхание, когда его зубы нашли и схватили его метку. Он

услышал ее всхлип. Страх, - подумал он. Но волк убедил его погрузить в нее клыки для того, чтобы

лучше закрепить спаривание. Как бы он не старался бороться со своим инстинктом, трение от его

движений взволновало их обоих, и он почувствовал, как кожа уступила острым кончикам клыков. Она

простонала его имя, и приятное возбуждение заставило его толкаться быстрее.

Ей это понравилось.

Это была его последняя связная мысль, прежде чем мир вокруг него начал тускнеть. Его

ощущения сосредоточились на нескольких деталях.

Давление внутри него нарастает с каждым толчком.

Ее пальцы впиваются в твердую землю.

Усиливающийся крик, когда она достигает кульминации.

Ее внутренние стенки сжимаются вокруг него.

Вкус ее крови во рту.

Когда хлынуло его горячее семя, мышцы Зейна напряглись. С последним жестким толчком он

кончил, и сквозь него пробежало чувство удовлетворения, когда он наполнил ее. Его тело стало

расслабленным, он откатился на сторону, забирая ее вместе с собой. Он все еще испытывал

удовольствие, когда, прижав к себе, языком слизывал кровь с ее шеи.

Он ожидал, что она пожалуется на укус, но вместо этого она подоткнула шкуру вокруг себя,

бормоча о том, что мерзнет.

- Я снова тебя согрею, - сказал он, еще раз лизнув ее шею. – Через несколько минут.

Она повернула голову, глядя на него с улыбкой.

- Я не уверена, что моя рука выдержит еще один раунд.

- Болит?

Она кивнула, и он заметил ее напряженную улыбку.

– Возможно, Индиго права, и мне понадобится операция, – она помолчала и неохотно добавила, -

Полагаю, ты тоже прав. Будет безумием с моей стороны сразу же вернуться к Силуит. И отправиться во

Флориду будет хорошей идеей. У мамы день рождение в июне, и она бесконечно будет об этом

напоминать, если я два года подряд его пропущу. Почему ты так на меня смотришь?

Только сейчас Зейн понял, что сердито на нее смотрит. Он сделал выражение лица нейтральным и

лег назад, положив под голову руку, подняв глаза к ночному небу.

- Расскажи мне о том месте, откуда ты, - сказал он. – О своей жизни.

Скажи мне, почему она лучше, чем жизнь, которую я могу тебе предложить.

- У меня есть квартира в Дизайн Дистрикт. В ней только одна спальня, но очень просторная

гостиная, которая одновременно и мой офис. У меня есть собака, хаски по имени Нуна, но обычно она

живет с моей сестрой. Астрид все время жалуется, что ей приходится за ней следить, но, когда я

возвращаюсь в город, она всегда находит причину, чтобы подержать ее у себя еще день или два.

- Я обычно просыпаюсь около семи, так что не попадаю в утренние пробки. Каждое утро я

принимаю душ и одеваюсь. Проверяю на своем телефоне почту, пока выгуливаю Нуну, если только не

звонит мама и держит меня все это время на телефоне. Что происходит почти каждый день. Потом я иду

в гараж забрать машину. Это Лексус кабриолет, за который сильно переплатила, и когда я вижу его, то

все время об этом думаю. Однако когда мы с Нуной медленно едем по трассе I-95 Юг с откинутым

верхом, и ветер дует сквозь наши волосы, меня это больше не волнует.

- Мое любимое место позавтракать – это маленькая кафешка в районе Маленькая Гавана. Дальше,

наверное, это прозвучит странно, но там есть бомж по имени Эдди, который ошивается снаружи, и я

даю ему несколько долларов, чтобы он присматривал за Нуной, пока я слушаю уличную музыку, пью

мой кофе с молоком и ем салат. Что я тоже знаю, звучит странно – в смысле, кто ест салат на завтрак? Но

салаты в этом месте не должны даже называться салатами. В основном это куча нарезанной курицы, бобов, кукурузы и сыра, с листом салата на вершине. И за все это можно умереть – так вкусно.

Зейн имел лишь смутное представление о том, что такое салат, и еще более расплывчатое

представление о том, чем были остальные вещи. Но, тем не менее, в его голове начало формироваться