Aleksandra Sokolova: Play

Следующие два часа они молчали: Ксения читала документы, Ася жарила мясо, готовила овощной мусс и сглатывала непрошенные слезы. Кирилл так и не вышел из своей комнаты, более того, выходить, похоже, не собирался.

Ася поставила на стол блюдо с мясом, рядом пристроила овощной салат, и глубоко вздохнула.

-Ну что? – рявкнула Ксения, захлопывая папку и вскочив на ноги. – Чего ты от меня хочешь? Что еще я должна сделать, чтобы твой сын был счастлив?

-Ксюшка, перестань, - испугалась Ася.

-Что. Мне. Сделать? Скажи. Я сделаю, правда. Всё, что хочешь. Поцеловать его в задницу? Не поможет, ты знаешь – мы это уже пробовали. Дать по морде? Тоже не поможет. Скажи, что мне сделать, Ась?

Ася закусила губы, глядя на красное, раздраженное Ксюшино лицо. У неё не было ответа, и предложений не было тоже. Только одна непреходящая тоска и боль.

-Что еще я могу ему предложить, кроме того, что уже есть? Я не могу стать его другом – он меня ненавидит! Не могу стать его врагом – потому что люблю тебя! Хочешь, чтобы я с ним поговорила? Хорошо, я это сделаю. Прямо сейчас. Пойду и поговорю с ним.

Ксения вылетела из кухни, захлопнула за собой дверь и не успела заметить, как на Асином лице расплывается улыбка – счастливая и растерянная. И очень грустная.

FORVARD

Кирилл лежал на кровати, закинув руки за голову и задумчиво покачивая ногой. Всё его тело ныло от боли, как будто по нему совсем недавно проехали катком. В этом было даже извращенное удовольствие – ощущать каждую болезненную мышцу, каждый порванный кусочек кожи.

Валяющийся на полу телефон напомнил о себе тихим писком. За сегодня это была уже сорок вторая смска от Окси. Что ей надо, интересно? Наверняка обычные сопли и слюни. Мол, куда ты пропал, почему не пишешь, я по тебе скучаю и остальная каша из глупостей.

Черт с ней. Надо подумать, как убедить мамину сучку дать ему на вечер свой компьютер. Всего через два часа у него назначена встреча в чате, которую никак не хотелось бы пропустить. Московская телочка обещала сделать минет – пока виртуальный, а там кто знает…

В дверь постучали. «Сыночка, иди ужинать» - сейчас скажет мать, улыбаясь своей тупой извиняющейся гримасой. И придется идти, сидеть за столом с этой сучкой, слышать её мерзкий голос и не отвечать на колкости. Иначе о компьютере придется забыть.

-Сейчас приду, - громко сказал Кирилл, поднимаясь с кровати. Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появилась та, о которой он только что думал. Тупой взгляд, безразличие на лице, тщательно уложенные волосы – Господи, как же он ненавидел эту лощеную тварь!

-Что ж ты делаешь, ублюдок? - тихо и где-то даже ласково спросила Ксения.

Кирилл опешил, замер, но взгляда не отвел. Остался сидеть на кровати, не делая ни единого движения.

-Не твое дело, сучка, - сказал он в ответ.

-Мразеныш. Трусливая девка.

-Лесбиянка.

Ксения расхохоталась. Неужели он думает, что это слово - оскорбление? Если так, то он многого не понимает в жизни.

-Тварь, - продолжал сыпать оскорблениями Кирилл, - ублюдочная крыса. Ебаная сука.

-Ты начинаешь повторяться, - улыбнулась Ксения. Из одной из соседних комнат доносилась музыкальная композиция, бывшая когда-то популярной. Годах в восьмидесятых, что ли.

-Коза драная. Стерва. Шмара.

А вот это уже было не убедительно. Кирилл раскраснелся, на его щеках выступила испарина. Аргументов не хватало, и очень хотелось врезать как следует по этой мерзкой роже, разбить в кровь, так, чтобы повылетали все передние зубы.

-Слушай сюда, мразеныш, - Ксения снова заговорила тихо, но это уже были другие интонации. Нынешние были похожи на те, с которыми она отчитывала подчиненных и ругалась с руководством. - Ты ненавидишь меня, я тебя. В этом плане у нас полный консенсус. Но не смей, никогда не смей делать больно своей матери. Начиная с сего момента будем считать, что свое "я" ты всем показал, и все дружно тебя зауважали и полюбили. Дальше будем жить иначе. Свои комплексы и желания можешь засунуть глубоко в задницу, потому что прямо сейчас ты навесишь на морду улыбку, вспомнишь, что такое вежливость, и будешь каждую секунду выражать любовь к собственной матери.

Хочешь меня избить? Рискни, милый. Было бы интересно посмотреть, как у тебя это получится. Это наши с тобой дела, понял, мразеныш? К твоей матери они ни имеют никакого отношения. А сейчас иди, поцелуй её, съешь этот ебаный ужин, и будь любезен на все сто. Она тебя любит. Думаю, только тебя она и любила в этой жизни. Поэтому, раз уж ты не можешь быть человеком, оставайся мразью. Но мразью, которую она сможет любить, и которая сможет сделать её счастливой.