Aleksandra Sokolova - Play

Каким он будет сегодня, ее единственный и любимый друг? Иронично-ласковым? Или злым? Или усталым? Будет ли ругать ее за ошибки, или хвалить за достижения? И смогут ли они вместе найти ответы на вопросы, которые так давно мучают и не дают покоя.

Стоило машине припарковаться у обшарпанной пятиэтажки, как позвонила Ира.

-Ковальская! - Без предисловий начала она. - Можешь меня поздравить - меня выгнали с работы.

-Поздравляю, - послушно откликнулась Ксения, выбираясь из машины.

-Скажи, а в вашей богадельне не найдется для меня местечка? А то - сама знаешь - ремонт только начался, и жить еще на что-то надо.

Ксения подумала секунду. Велик был соблазн отказать - она никогда не брала на работу по принципу дружбы. Однако, после сегодняшнего вертелась в голове одна мысль, которая требовала немедленного воплощения.

-Вполне возможно, - ответила она дующей в трубку Ире, - позвони мне завтра, я скажу точно.

Выслушала "люблю тебя, Ковальская" и повесила трубку.

Квартира находилась на последнем этаже и Ксения, чертыхаясь, преодолела весь путь пешком. Сморщившись от подъездного запаха, открыла дверь своим ключом и вошла. Свет нигде не горел. Не было ни раскрытого чемодана, ни - хотя бы - свистящего чайника. Зато в единственной комнате, на разложенном диване, мирно спал он. Любимый и единственный. Загорелый, небритый и голый.

Ксения скинула пиджак на стул, сняла туфли и тихонько улеглась рядом. Через мгновение она почувствовала, как сильная рука обнимает ее плечо и услышала тихое:

-Привет, детка.

И как будто разом отпустило ее все это ужасное напряжение последних месяцев, мышцы расслабились, а из глаз потекли слезы.

-Джоник, - прошептала она нежно, - Джоник...

Они лежали так долго - молча обнимаясь, прижимаясь друг к другу. Джон гладил ее по голове, и от прикосновений его большой сильной ладони с каждой минутой становилось все легче и легче на душе.

-Ну что, детка, - сказал он, когда Ксенины слезы закончились и дыхание стало ровным, - рассказывай.

И она рассказала: об Асе, о Кирилле, о работе. О том, как тяжело тащить на себе весь этот груз и о том, что совершенно непонятно, куда двигаться дальше. И о самом главном - о том, что все эти месяцы не давало покоя.

-Мое время выходит, Джон, - говорила она, прижимаясь спиной к его животу и глядя на покачивающуюся туда-сюда старую люстру, - никогда еще я не чувствовала его так остро. Осталось всего полгода. И я просто не знаю, что мне делать дальше.

-А ты говорила об этом с ней? - Спросил он.

-Нет. Конечно, нет. Мы никогда не говорим об этом, это совершенно невозможно - с ней об этом говорить. Но я вижу, что она тоже об этом думает.

-И что она думает, по-твоему?

-Не знаю, - Ксения закрыла глаза, - наверное, о том, что скоро освободится. Давно я не чувствовала себя ее тюремщиком, Джон. А теперь снова чувствую.

-Но мне казалось, вы обо всем договорились?

-Да, - она повернулась и посмотрела ему в лицо, - только от этого не легче.

-Детка... - Джон улыбнулся уголком рта. - Вся эта история тяжело далась вам обеим, но, мне кажется, теперь - спустя столько лет - она с тобой не из-за вашего договора, а потому что любит.

-Не знаю. Возможно. Но я все время вспоминаю твои слова... Помнишь?

BACK

-Да кто ты такая, чтобы вот так управлять чужими жизнями? Ты что - Бог?

-Я не управляю! Я хочу, чтобы она была счастлива!

-Счастлива? А откуда ты знаешь, что она будет счастлива с тобой? Может быть, ее счастье - это вон тот мужик в красной тачке, или вон тот - с сигаретой? Кто ты такая, чтобы это решать?!

-Я люблю ее!

-Черта с два! Похоже, ты очень мало знаешь о любви, детка...

FORVARD. PLAY.

-Такое, пожалуй, забудешь... - задумчиво протянул Джон и перевернулся на живот. - Только знаешь, что я тебе скажу, детка? Всю жизнь ты поступала так, как считала нужным. Тебе было плевать на то, что и кто думает, что и кто чувствует. Что же изменилось теперь?

-Наверное, то, что теперь мне больше не плевать, - ответила она.

-Это очень быстрый ответ. Подумай еще.

Ксения задумалась. А правда - что изменилось? Почему теперь стало по-другому? Не потому ли, что их отношения подошли к очень опасной грани, и ей просто стало страшно?

-Похоже, что я тороплюсь от нее избавиться, - сказала она дрогнувшим голосом, - потому что знаю: с каждым прожитым вместе днем растет количество боли, которую я испытаю, когда она уйдет.

-Похоже на то, - кивнул Джон, - ну а дальше, как всегда...

-Выбор, - хором сказали они, и рассмеялись - он весело, она - грустно.