Unknown - i 210de1b8c36208e1

наслаждался происходящим. — Мне интересно, как женщина, которая провела свою

жизнь подчищая за плохим поведением других, собирается выпутываться из этой

неприятной ситуации.

Она перевела взгляд на дверь. Варвары столпились у ворот, а ее только что обслужил

самый сексуальный и ​

самый узнаваемый ​

пожарный Чикаго.

Как бы сказал ее босс, гребаная­пиар­катастрофа.

— Я выгляжу так, — она закусила губу, — словно только что…

— Твой мир пошатнулся? О, да.

Кинси провела руками по волосам, словно это могло свести к минимуму жаркий

румянец на ее щеках или вялость в ногах после пережитого опьяняющего желания.

Волнение в груди превратилось в абсолютную панику.

Глаза Люка блестели и в них сквозило самодовольство.

— Ты проделала такую хорошую р

аботу, и

справляя мою репутацию. Давай п

осмотрим,

как я справлюсь с твоей. На три… два…

— Люк, я не думаю...

— Один… — он распахнул дверь и протолкнулся через ожидающую толпу,

большинство людей в которой было слишком сосредоточено на твердом великолепии

груди Люка Алмэйда, чтобы обратить внимание на его взъерошенную, полностью

удовлетворенную спутницу. Уверенно он вел Кинси за собой к выходу из бара, пока они

не выбрались на безопасное солнце.

— Сделано! — прокричал он, словно только что провел самую смелую операцию по

спасению.

Поймав ее недоверчивый взгляд, о

н п

ожал плечами, д

вижение, столь ж

е к

расивое, как и

улыбка. Прощай, профессионализм!

В уютной тишине, они пошли обратно к волейбольным площадкам. Обратно к его

семье, ее новым друзьям и посторгазменной реальности, и всю дорогу в голове Кинси

билась одна мысль.

Люк Алмэйда — мой герой.

­­­­­­­­­­­­­­[1] Степфордская жена — отсылка к роману Айры Левин, означает идеальную домохозяйку, мать и

жену, горничную и любовницу в одном лице.

Глава 12

На обратном пути к их месту на пляже Кинси притихла, и Люку стало интересно, сожалеет ли она о произошедшем. Все эти потребности и прочие вещи, которые она

сдерживала, проведя столько лет с Дэйвом Кретином, взорвались в уборной, как

фейерверк.

Под руководством Люка.

Кинси, кончающая на его руке, —

э

то б

ыло з

релищем, достойным внимания, с

обытием,

которое он точно не скоро забудет. Что касается Кретина, то он мог быть т

ем еще т

ипом,

но на его счету было одно хорошее дело. Если бы он был не таким мудаком, Люк не

оказался бы в этой ситуации, которая с каждым мгновением нравилась ему все больше и

больше.

Вернувшись на площадку, они увидели, что остался только Уай, который сидел и

смотрел на озеро. Довольно часто Люк пытался понять, что творится в голове его брата, но безрезультатно. Однако, сегодня изгиб его губ, говорящий “я­все­знаю” в сочетании с

поднятой бровью, делали его мысли такими же ясными, как небо над их головами.

Люк ответил на это своим фирменным ​

“Пошел к черту” ​

взглядом .

— Ларри звонил, — сказал Уай. — Тебе нужно перезвонить ему, — он покосился на

Кинси. — Твой телефон тоже звонил. ​

1812 Увертюра ​

[1]​

.

Кинси выудила телефон из своей пляжной сумки.

— Это мэр.

В то время, как она отошла на несколько метров, чтобы уединиться, Люк перезвонил

своему крестному отцу. Две минуты спустя, он закончил разговор, Кинси тоже. Через

пару наполненных энергией мгновений их взгляды встретились.

— Комиссар сказал, что меня вернули к работе, потому что, очевидно, мэр доволен

моим уровнем сотрудничества. Ты что­нибудь знаешь об этом?

Она открыла рот. Закрыла.

— Кинси…

— Ты переоцениваешь мое влияние…

— Н

е д

умаю, —

п

ару ш

агов, разделяющих их, и

счезли, и о

на уже б

ыла в

его о

бъятьях, а

он яростно целовал ее. — Я благодарен, крошка. Действительно благодарен.

Она покраснела, скользнув взглядом к Уайю, который все еще вовсю ухмылялся.

— Это то, чему ты принадлежишь. Я просто убедилась, что они знают об этом. У нас

все еще будет день открытых дверей, но та часть з

адания, к

оторая связана исключительно

с тобой, закончена.

Они уставились друг на друга, как идиоты. Как похотливые перевозбудившиеся

идиоты. Потому что теперь ничто не сможет помешать тому, что будет дальше.