Ты: Алана Инош

От этих слов я застыла столбом, чувствуя, как внутри разливается тепло, а по коже в то же время бежит холодок. Тебе подали акустическую гитару, и я просто умерла на время от тихой и грустной нежности, заструившейся из-под твоих пальцев. Умерла и попала в рай, заблудившись на его тропинках.

За веком век,

В путях туманных сбиты ноги.

И сталь небес холодным ветром гладит грудь.

Растает снег,

И вновь – в объятия дороги

Я брошусь. Свет в окне оставить не забудь…*

Хоть ты и не назвала моего имени, я чувствовала, знала: ты поёшь для меня. Но мы перекинулись всего парой слов – почему же ты решила, что я достойна такого подарка? Это до сих пор остаётся для меня тайной. Вокруг качались огоньки зажигалок, топтались танцующие под «медляк» парочки, а я, не чуя под собой ног, уплывала на волнах твоего голоса в ласковую даль.

В тот день я вернулась домой в четыре утра. Отец, конечно, не спал, ждал меня. Пил на кухне чай. Подсев к столу, я подпёрла хмельную голову руками и сказала:

– Всё классно, пап.

Ноги болели, а сердце ныло от странной тоски.

Всё было ещё впереди.

________________

*Свет в окне оставить не забудь… – строчка из песни «Leave The Light On» – The Jeff Healey Band

3. СВЕТ В ОКНЕ

«Свет в окне оставить не забудь» – эта строчка из твоей песни застряла в моей памяти накрепко. Не зная о тебе совсем ничего, я цеплялась за неё, как за соломинку. Я не решалась искать тебя, и всё, чем я могла прогнать тоску, накрывшую моё сердце после того концерта – это песни Джеффа Хили. Я открыла его для себя с твоей подачи, и в моём сознании он с тех пор тесно ассоциировался с тобой. У него были такие же зрячие пальцы, как у тебя.

Нашей новой встрече опять невольно поспособствовала Рита. У неё снова «срослось» выступление в том же клубе, и она, конечно же, не могла не пригласить меня на такое событие. Я задумалась: а выдержу ли я это после двенадцатичасовой смены в книжном магазине? По вечерам у меня так жутко ныли ноги… Тут не очень-то до танцев – до кровати бы добраться.

Мы пили на кухне чай. Моя подруга, задумчиво подперев рукой голову, мешала сахар в своей чашке.

– А кто ещё выступает? – поинтересовалась я у Риты.

Рита назвала пару незнакомых мне имён и добавила:

– И ещё будет Яна – ну, помнишь, та слепая девушка-гитаристка?

Я почувствовала, что проваливаюсь в сладкую и гулкую бездну. Помнила ли я? Да не проходило и дня, чтобы я тебя не вспоминала. Я ещё сама не разобралась в природе своих чувств к тебе, просто безотчётно хотела снова тебя увидеть и услышать твой такой тёплый и родной голос.

Звон чайной ложечки вернул меня к реальности. Рита, свесив на стол длинные тёмные волосы с мелированными прядями и опустив густые чёрные ресницы, смотрела в свою чашку. Ведь она очень симпатичная девушка, подумалось мне. И почему она до сих пор никого себе не нашла? Ну ладно, я со своими заморочками – но она-то? Тёмные волосы и голубые глаза – достаточно редкое и красивое сочетание. И фигура очень даже…

Поймав себя на том, что опять оцениваю Риту не так, как должна бы оценивать обычная подруга, я поспешила отогнать эти мысли – как будто Рита могла их прочитать и что-нибудь заподозрить. Этими «заморочками» я не делилась даже с ней, хоть мы и знали друг друга уже целую вечность.

– А, та рок-группа? – проговорила я вслух. – Помню, помню.

– Нет, насколько я знаю, Яна будет одна, – сказала Рита. – Вместе они, кажется, уже не выступают.

Мне было грустно это слышать.

– Жалко. А что у них случилось? Разногласия?

Рита грустно обмакнула печенье в чай, пальцем другой руки водя по голубым клеточкам клеёнки на столе.

– В июле у них солист погиб, – сообщила она со вздохом. – На мотоцикле разбился. А у гитариста – ну, рыжего такого, с бородкой – проблемы с наркотиками. Попал с передозировкой в больницу.

Я сидела, придавленная этими печальными новостями, забыв о своём чае. Пространство моей тесной кухоньки, где можно было взять чайник с плиты, не вставая из-за стола, стало как будто ещё теснее, давя на меня со всех сторон могильным холодом. Димыч, этот длинноволосый парень с детским лицом… Мне представился перевёрнутый разбитый мотоцикл и распростёртое на дороге тело, застывшее в неестественной безжизненной позе. Кровь на мокром асфальте. Меня невольно передёрнуло, по плечам пробежал озноб. А этот рыженький… Ваня, кажется. С виду и не скажешь, что он что-то принимал… На наркомана он был не похож, разве только худоба… Но мало ли просто худых и жилистых от природы людей! Впрочем, в целом я не слишком удивилась. Среди музыкантов и вообще творческих людей такое – не редкость.