Василий Гавриленко - Прячься, девочка, он уже здесь…

— Ну, беги, — ядовито процедил он. — Давай. Потом посмотрим, что там с тобой сделают. Я умываю руки.

Соня остановилась в растерянности.

— Жук прав, — наконец-то дошло до Алекса.

— Гранд мерси, мистер Тимпов, — поклонился Жук, сверкая глазами.

— Ну, хорошо, — сдалась Соня. — И что вы предлагаете? Поймите, эта неопределенность… гнетет меня.

— Это вовсе не повод бросаться в пасть врагу, — заметил Жук.

— Смотря для кого, — ответствовала девочка. Ему можно говорить — его семья не заперта в доме без огней, в лесу, полном нежити.

— А все — таки, кто тебе эта Руфь? — вспомнила Соня.

— Это моя мать, — кратко бросил Жук, приосанившись.

Тимпов изумленно присвистнул:

— Ничего себе! И где она сейчас?

— Умерла, — голос парня дрогнул. — Да! Она погибла в смертельной схватке с Мисошем, и я поклялся отомстить за нее.

В глазах Жука загорелся упрямый огонь, который осветил его вдруг изменившееся лицо.

Алекс и Соня во все глаза следили за этой удивительной переменой. Они увидели перед собой не угрюмого и костлявого паренька, со спутанными жирными волосами, а древнего, могучего воина, пышущего силой и жаром борьбы, готового победить либо погибнуть на поле брани.

— Пошли, — воскликнул он.

— Да, — встрепенулся Тимпов. — Веди нас, великий сын Руфи.

Жук-Воин засмеялся, но Соня восприняла хвалебную тираду Алекса серьезно — с таким товарищем она почувствовала себя за каменной стеной. Впрочем, эйфория продолжалась недолго, скоро вернулись и страхи, и сомнения.

Выплыла луна, похожая на стенающую деву, и пролила голубоватый свет, тонкий, как шелковые простыни Брамса и Компании.

Когда троица поднялась на крыльцо, Жук первым подошел к двери и тихонько толкнул ее.

— Заперто, — прошептал он, толкая посильнее.

— Дверь открывается наружу, — подсказала Соня.

Сын Руфи дернул за ручку, да так сильно, что дверь ударила его по лбу.

— Ах ты, гадина!

Жук пнул деревянную обидчицу ногой.

— Смотри, а то и ногу отобьешь, — Алекс едва сдерживал смех.

«Почему дверь не заперта?» — подумала Соня, и тревога полностью овладела ее разумом.

— Что же ты медлишь? — она с упреком повернулась к Жуку. — Боишься?

Парень нерешительно топтался на пороге, расширенными глазами пытаясь разглядеть что-то во тьме, царящей за дверью.

— А еще сын Руфи, — рассердилась Соня и, отстранив его, шагнула в черный коридор.

Алекс двинулся вслед за ней, а Жук, уже ни капельки не похожий на великого воина, поплелся в арьергарде.

В доме было непривычно холодно. Камин, горевший почти не переставая с тех пор, как семья Маршал поселилась здесь, затух, лишь несколько угольков сиротливо тлели. Дом снова стал чужим и мрачным, совсем как в тот день, когда Соня впервые переступила его порог.

Девочка подошла к стене и нащупала включатель. Свет загорелся.

— О! — вскрикнула Соня.

Дом был перевернут вверх дном. Шкафы, книжный и платяной, были старательно выпотрошены, книги и одежда вперемешку валялись на полу. Купленные Филом на блошином рынке картины с морскими пейзажами были безжалостно сорваны со стен. Неизвестные варвары сковырнули даже одну половицу и разбили единственную вазу Анжелы.

— Мама, — крикнула Соня, чувствуя, что теряет сознание.

Жук с осуждением посмотрел на нее, но промолчал.

— Ма-ма.

— Соня, — Алекс дотронулся до ее руки.

Девочка повернула к нему мокрое от слез лицо.

— Алекс, ну где же они?

Тимпов растерянно сморщился, совершенно не зная, что делать в таких случаях.

— Не надо отчаиваться, — подал голос Жук. — Если ты хочешь помочь семье, нужно проявить твердость духа. Не забывай, кто противостоит нам. Мисош не прощает слабости!

— Мисош, Мисош, — крикнула Соня срывающимся голосом. — Надоел твой Мисош! Где моя мама?

Жук, не найдя, что ответить, беззвучно разевал рот.

— Надо успокоиться, Соня, — робко проговорил Алекс.

— Вам легко говорить, — взвизгнула девочка. — Ваша семья не пропала.

— У меня нет семьи, — сухо сказал Жук. — А вообще, если твоя семья исчезла и в доме полный бардак, это вовсе не означает, что произошло нечто страшное.

Соне от этих слов легче почему-то не стало, однако тон, которым они были произнесены, подействовал на нее успокаивающе.

— Я спокойна, — хрипло проговорила девочка, проглатывая образовавшийся в горле комок.

— Вот и отлично, — пробормотал Жук, прислушиваясь. В доме царила тишина, лишь глухо тикали на стене ходики. — У вас всегда такой свинарник?