Андрей Имранов - Цитадель души моей

- Не понял.

Вольп открыл глаза, обернулся.

- Так ведь своего бога во плоти вы тоже убили, разве нет? И теперь он не может к вам

являться и напрямую помогать.

- О каком боге ты говоришь… а! О Христе, что ли? – я хмыкнул, - да брось. Христиан в

империи ладно, если одна десятая наберется.

Даже меньше, я думаю. До Смутного-то века христианство в силе было – вроде как

последние императоры Ромы сами христианами были и по всей Ромейской империи своей

вере распространиться помогали. Да только вот бестии одним лишь своим появлением

церкви Христовой здоровенную свинью подложили – ибо не было о такой напасти в

священных писаниях христиан ни полслова. Оно конечно, можно и между строк их читать

– да что там! Как по мне, так эти все «священные писания» только между строк читать и

можно, а то в них порой такие непотребства проскакивают, что буквально такое понимать

просто тошно выходит. Так вроде и священники христианские из неудобного положения

вышли – меж строк свои писания читая – благо волки, лисы, медведи и бесы всякие,

облика богопротивного, в них во множестве упомянуты. Но всё равно – пристального

рассмотрения такие толкования не выдерживают, потому и слаб нынче в Империи храм

веры Христовой. О чем я и сообщил.

- Мало кто сегодня в Христа верит, да это мне и неудивительно. Я и сам не верю. По мне,

так из нынешних религий вера в Единого наиболее подходящей кажется.

Фыркнул вольп. Губы в улыбке раздвинул.

- Еще бы! Умные… существа эту религию придумывали – не то, что некоторые.

- Как то есть – придумывали?

Вольп снова отвернулся и прикрыл глаза.

- Религия – очень важная часть человеческой жизни… не только человеческой. Но у всех

шайи религия – не одна лишь вера. А еще и знание. Как ты можешь поклоняться ложному

богу, если ты еще помнишь, каково это – находясь рядом со своим Богом воплощенным,

нежиться в лучах блаженства, исходящих от него? У вас не так. Десятки верований, и

никто не может сказать, какое из них истинное. И, что самое главное, никто и не заметит,

если появится еще одно. Мы, шельхалу, всегда старались жить в мире с людьми. Поэтому

однажды среди нас возникла мысль о том, что неплохо бы появиться среди людей религии,

объединяющей их и тех, кого они называют «бестиями». Это бы очень помогло нам и

дальше жить в мире. Конечно, сразу заявить о том, что единый бог един и для людей и для

бестий было бы, - вольп хмыкнул, - неумно. Поэтому первоначальные тезисы о бестиях

ничего не упоминали. Говорилось лишь о том, что все боги всех верований – лишь

ипостаси Единого, в той или иной мере искаженные несовершенным человеческим

пониманием. У людей не очень получается придумывать новое. Зато очень хорошо

получается развивать и совершенствовать уже известное. До идеи о том, что Единый

покровительствует и богам шайи – вы, люди, дошли уже сами.

Я быстро подавил возникшее желание заорать что-то вроде «Ты лжешь, тварь» или

«Признайся, что соврал» - этак я его только повеселю, разумеется. Вольпу соврать – как

моргнуть, это всем известно. При этом, однако, врут они очень редко, отлично зная о том,

что лучшая ложь – это та, которая полностью состоит из правды. А уж поймать на лжи их

и вовсе никогда не удавалось. И не стоит сейчас обдумывать то, что он мне рассказал. А

вот зачем он мне это рассказал? И вообще – что-то он чересчур разговорился. А я,

соответственно, чересчур уши развесил. Надо бы с этим завязывать. Не к добру это.

- Неважно, - пожал я плечами, - я все равно ни в какого бога не верю. Ни в Христа, ни в

Митру, ни в Единого.

- Зря. Но в одном ты прав. Неважно. Важно то, что, мы теперь в равных положениях.

Раньше у нас была фора. Теперь – нет. Ведь ты же не думаешь, что с нами покончено? Что

шельхалу, как достойную внимания силу, уже можно в расчет не принимать?

- Ты – первый вольп, которого я вижу за крайние семь лет. Так о какой силе ты говоришь,

бестия?

- Видишь дерево? – одним взглядом из под приспущенных век вольп указал на старый

засохший дуб, - Некогда могучее. Великое. Убитое ничтожным червяком, которого тоже

никто не видел.

Я сдержался, ничего не ответил. Провокация же – с закрытыми глазами видно.

- Вы, ахшаии, очень разные. Среди вас есть и целеустремленные смельчаки и

изворотливые хитрецы. Их никак не отличить друг от друга при первом взгляде, но вы все

как-то умудряетесь уживаться вместе. Вы очень разные и потому почти не чувствуете