Андрей Имранов - Цитадель души моей

но ушел, прямо скажем, на грани, и начало такое меня неприятно удивило. Это кто ж такой

хороший выискался? На нож, наудачу вбок мною метнутый, я особо и не надеялся – не тот

противник – но хоть отвлечет внимание на долю мгновения, и то радость. Повернулся,

замер в стойке. Почему, интересно, у меня такое ощущение, что я всю дорогу только этой

встречи и дожидался?

- Тяжело тебе, наверное, приходится, - сказал я, видя, что противник мой замер, отведя в

сторону клинок странно изогнутого длинного меча, и нападать вроде не торопится, - ни

воды попить, ни умыться нормально.

«Проглоти язык перед боем», - говорил мне мой первый наставник, - «нет ни одной

причины открывать свой рот перед тем, кого собираешься убить». И хотя человеком он

был препоганейшим, оружием он владел отменно и причин не верить его науке у меня не

повлялось ни тогда, ни потом. Он и умер-то лишь потому, что сам же свое правило и

нарушил: захотелось ему поиздеваться напоследок надо мной, поверженным. Более

наглядного урока захочешь – не придумаешь. Но это – как оно и с многими другими

знаниями бывает – только первая шкурка луковицы. Настоящий мастер и отличается не

количеством луковиц в своей корзине, а тем, насколько они у него очищены.

Прищурился враг мой, удивление, в глазах мелькнувшее, в тени ресниц прячет.

- Почему ты так думаеш-ш-шь? – голос шипящий, высокий до свиста. Научи змею

разговаривать – такой у неё выговор и будет. Ну да, с эдакой пастью и мечтать нечего

оратором стать – не для болтовни она задумана, а совсем для иного.

- Так ты ж, свое отражение в воде увидав, наверняка каждый раз писаешься от страха.

- А… - сверкнули два ряда треугольных зубов в жутковатом подобии улыбки, мелькнул

между ними узкий раздвоенный язык, - да… юмор. Непонятна мне эта ваш-ша

привычка… некоторых из вас-с – перед лицом с-смерти с-смеятьс-с-ся.

А я тут, похоже, не единственный, кто знает, как цвет луковой шелухи от цвета самой

луковицы отличается – клинок в его руке и на волос не дрогнул, но вот хват он, пока

говорил, умудрился как-то совершенно незаметно поменять с прямого на обратный. В

последний момент я это углядел и успел-таки закрыться от внезапного удара снизу. Еще

выпад, еще и еще – каждый раз я едва успеваю удар отвести или уклониться. Бьет быстро,

но это еще полбеды – такой ужасающей силы удары, что рука у меня уже звенит, как будто

я пол-дня кузнечным молотом махал. Хорошо, что я первый выпад отвести догадался, а не

встречным ударом ответить, как он своим замахом предлагал – мог бы и меча не удержать,

а то бы и вовсе он мне его обрубил – непрост его клинок, ох, непрост. А еще и арбалетчик

где-то там прячется, поклястся готов – очередной болт снаряжает. Я хоть и пытаюсь

отступать так, чтобы атакующий меня Ночной Охотник между мной и поваленным

деревом был, но плохо это у меня получается. Беда.

- Хорош-шо, - прошипел он, отступив на шаг, - не люблю, когда враг умирает, не ус-с-спев

понять, что умер. Выбирай, какую час-сть тела тебе первую отрубить?

А вот это уже ошибка. Даже хуже - глупость. Поскольку шансы свои я уже оценил, на

честную победу совершенно уже не рассчитывал и все только выгадывал момент, чтобы

вытащить из кармашка короткую деревянную трубку. «Жало Химеры», оно же «Поцелуй

ночи», «Последний шанс», «Живи проклятым» и еще с десяток названий. Самое

неоднозначное оружие в арсенале егеря. Даже Дерек – живое воплощение

целесообразности – относится к нему, мягко говоря, без восторга. Но если Капитан просто

предвзят – один раз его этим «Жалом» самую малость не убили – то Трой, к примеру,

ненавидит его без всякой явной причины. Так-то я уже давно приметил - чем лучше

человек мечом владеет, тем больше ему претит само существование оружия, с помощью

которого его без особого труда сможет убить даже пьяный инвалид. Представляет оно

собой полую трубку четырех-пяти пальмов длиной, внутри которой сидит дюжины

полторы опушенных на толстом конце игл шавийского терновника. Иглы вымочены в

отваре, приготовленном из мяса маленьких полосатых морских улиток, добываемых где-то

у побережья Баетики. Улитки эти редкие, добыча их дело непростое и опасное, оружие

получается весьма недешевым, но спрос на него всегда имеется – попадания даже одной

иглы «Жала» достаточно, чтобы очень быстро вывести из строя любого бойца, в лучшем

(для него) случае на пару недель. А две-три иглы – это гарантированная, быстрая и весьма