Alex Marukov - Unknown

Его руки покоятся на коленях. Я никогда не видела его без перчаток. На пальцах нет ногтей, и кожа сморщена — результат того, как его мать пыталась утопить его в ванной с кипятком, когда он был младенцем. Насколько другим был бы этот мир, если бы она преуспела.

— Пришли позлорадствовать, Мисс Бьюкенен? — говорит он, не поднимая головы.

— Нет, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал, даже когда я вынимаю нож из кармана.

Его глаза скользят по мне. Они задерживаются на оружии. Похоже, он не удивлен.

— Ааа, — говорит он, — понимаю.

— Ты убил мою сестру, — говорю я, и мой голос, наконец, дает трещину. — Она была твоей дочерью. Как ты мог так поступить с ней?

— Я не знал, что она была моей дочерью, до недавнего времени, — говорит он.

Новости Си-Би-Эн разгласили эту информацию вскоре после ареста Пуриана Роуза, вместе с доказательствами о «Крыльях».

— Это что-нибудь изменило бы? — спрашиваю я, и слезы наворачиваются на глаза. — Вы бы запретили им изнасиловать ее и кромсать на куски, словно скот?

— Нет, — говорит он категорически.

Я моргаю, на мгновение ошеломленная его ответом, а затем меня охватывает ярость. Моя рука сжимается вокруг ножа. Он просто сделал это намного проще. Я шагаю к нему и...

Дверь распахивается и в камеру врывается Эш, в сопровождении двух охранников.

— Натали, остановись! — говорит он, обхватывая своими сильными руками мою талию, и тянет меня назад. Я борюсь с ним, бью руками, пинаю его по ногам. Эш хрипит от боли, но не отпускает.

— Он убил ее, — ору я.

— Натали, прекрати! Ты не хочешь этого делать. — Его руки сжимаются вокруг меня. Двое охранников смотрят друг на друга, не зная, что делать. — Все хорошо, я займусь этим. Вы можете идти.

Они смущаются.

— Это приказ, — рявкает он.

Они послушно выходят из комнаты, закрывая за собой дверь.

— У вашей подруги, мистер Фишер, довольно вспыльчивый характер, — говорит Пуриан Роуз, холодная улыбка расползается по его губам. Он знает, что Эш не позволит мне убить его. От этой мысли я прихожу в неистовую ярость. Это мой последний шанс, чтобы отомстить за смерть Полли!

— Ты обещал мне, Эш! — кричу я. — Ты обещал, что я буду первая, кто доберется до него.

— Натали, ты не убийца, — говорит Эш.

— Я застрелила женщину-ученого в «Десятом», — говорю я, пиная его по голеням.

— То была самооборона, а это убийство, — хрипит Эш, его голос натянут из-за усилия удерживания меня.

— Он этого заслуживает, — кричу я, и слезы текут по моим щекам. — Ты не был там, ты не видел, что они сделали с ней.

Я вспоминаю красную комнату, и застывшее тело Полли, свернувшееся в клубок на металлическом полу.

Они резали ее.

Я помню, синяки на ее бедрах.

Он заслуживает смерти.

Я до сих пор вижу ее пустые серые глаза. Глаза такого же цвета, как и у него.

Он ее отец , шепчет внутренний голос.

Он пытал ее! Он заставил мать выбирать между нами!

И Полли простила ее за это , отвечает голос. Она не держала обиду . Она выбрала прощение.

Я разжимаю нож, и он падает со стуком об пол. Я не трепыхаюсь, и Эш отпускает меня.

Роуз выгибает бровь, смотря на меня.

— Сестра не хотела бы этого, — говорю я. — В отличие от вас, у нее было доброе сердце. Она верила в прощение. Именно так я собираюсь почтить ее память. — Я долго смотрю на Пуриана Роуза и пытаюсь увидеть парня, которым он однажды был. Все могло бы кончиться иначе, если бы он был больше похож на свою дочь. — Я прощаю тебя, Эдмунд.

Его рот слегка дергается.

Раздается стук в дверь, и входит один из охранников.

— Пора, — говорит он.

Я смотрю на часы. Почти полдень. Я последний раз вглядываюсь в человека на кровати. Он смотрит исподлобья, затем переводит взгляд в сторону пустой стены. Его рука сжимает круглый кулон на шее.

Без лишних слов, я беру Эша за руку, и мы выходим из камеры. Дей, Жук и остальные ждут нас в холле. Все мрачные. Мы выходим на улицу и присоединяемся к собравшейся толпе. Воздух наэлектризован, когда мы занимаем свои места рядом со сценой. Пальцы Эша сжимают мои. Я перевожу взгляд на него. Его сверкающие черные глаза сфокусированы на кресте перед нами, губы стянуты в белую линию. Я знаю, что он думает только о собственном распятии несколько месяцев назад. Его взгляд перемещается в сторону меня, и я ободряюще сжимаю его руку.

Толпа вдруг взрывается шиканьем и насмешками, а я оборачиваюсь. Пуриана Роуза доводит до сцены группа гвардейцев, его руки связанны спереди, подбородок вызывающе вздернут. Он перехватывает мой взгляд, когда поднимается на сцену. Нет никакого раскаяния в них. Только страх. Он поворачивается лицом к кресту.