Тори Халимендис - По ту сторону тьмы

— А он-то что здесь позабыл?

Пабло повернулся ко входу и присвистнул:

— Да, вот уж кого никак не ожидал увидеть.

— Да кто это такой? — прошипела я.

— Мой однокурсник, — пояснил Мартин. — Анри дель Соррей.

Это имя мне ничего не говорило.

— Он же поэт Арамеус, — хмыкнув, добавил Пабло.

Арамеус? Я поперхнулась водой, которую как раз отхлебнула из кружки. Вот этот сурового вида блондин в темной поношенной дорожной одежде со стянутыми на затылке волосами — поэт Арамеус, любитель воланов и кружев, шелков и завитых локонов? Впрочем, неудивительно, что я его не узнала — меньше всего стремительно шагавший по залу путник был похож на изнеженное восторженное самолюбивое существо, которым я его запомнила во время нашей единственной встречи.

— Анри пришлось нелегко, — сочувственно заметил Мартин. — Его отец оставил сыну в наследство одни долги, вот бедолаге и оказался вынужден… О нет! Сумрак его побери, он узнал меня!

Действительно, Арамеус — или Анри дель Соррей — целенаправленно шел в нашу сторону. Он не сводил взгляда с Мартина и приветливо улыбался.

— Дружище! — произнес он, остановившись у стола. — Рад встрече! Как ты здесь оказался?

— Проездом, — буркнул мой друг.

Что бы там ни говорили Матильда и Изольда, но глупцом поэт точно не был. Улыбка сошла с его лица, и он обвел нашу небольшую компанию внимательным взглядом.

— Простите, что помешал. Приятного вам вечера, господа.

Он уже повернулся, чтобы отойти, но тут вмешалась я.

— Присоединяйтесь к нам.

Мартин и Пабло устремили на меня изумленные взгляды, а Анри внимательно посмотрел мне в лицо и кивнул.

— Это мой друг, — неуверенно произнес Мартин, — э… Север…

— Северина, — представилась я.

— Я знаю, — спокойно сказал Анри. — Мы были представлены друг другу на пятничном вечере у принцессы Каролины. Я вас прекрасно помню.

— А вот я вас не сразу узнала, — вырвалось у меня.

Анри усмехнулся.

— Должно быть, это потому, что я выглядел несколько иначе.

Я поняла, на что он намекал, и вспыхнула.

— Не смущайтесь, — утешил он меня. — В конце концов, это доказывает только, что из меня получился неплохой лицедей.

— Непревзойденный, — с жаром заверила я. — Вам удалось провести не только меня, но и всех прочих дам.

— Которые, — самодовольно заметил Анри, — видели меня не единожды.

— Воздаю честь твоему мастерству, — ехидно вставил Мартин. — Но все-таки я желал бы знать, как ты здесь очутился.

— Кажется, я задавал тебе этот вопрос, — с самым безмятежным видом напомнил ему поэт. — И получил исчерпывающий ответ. Но я не отличаюсь злопамятностью, потому согласен удовлетворить ваше любопытство.

— Уж будь любезен, — буркнул мой друг.

Я как следует пнула его под столом, сохраняя на лице самое дружелюбное выражение. Мартин скривился, но промолчал.

Анри подозвал подавальщика, заказал себе ужин и вновь повернулся к нам.

— Собственно, здесь и рассказывать толком нечего. Просто мне потребовалось временно покинуть столицу и отсидеться где-нибудь в глуши. Дело в том, что я имел неосторожность повздорить с неким довольно обеспеченным человеком.

Я припомнила рассказ Изольды о том, что поэта застали в постели замужней дамы, и воскликнула:

— Но ведь за вас заступилась ее высочество!

— Боюсь, что в данном случае ее заступничество особой роли не играет, — вздохнул Анри. — Да, передо мной не захлопнулись двери приличных домов. Но не мог ведь я объяснять вчерашним вечером двум напавшим на меня головорезам, что ко мне благоволит сама принцесса? Тем более, что у них была вполне определенная цель: им заплатили, чтобы они изуродовали "одну смазливую физиономию".

На лице поэта не было ни малейших повреждений, из чего я сделала вывод, что свой гонорар наемники не отработали.

— Бедолаги! — фыркнул Мартин, подтверждая мои догадки. — Они не знали, с кем связались.

— Да, они были несколько удивлены, — удовлетворенно хмыкнул Анри. — Но я понял, что в следующий раз так легко не отделаюсь. Рогоносец может нанять более опытных людей или даже целую шайку — денег у него хватит. А у меня нет никаких доказательств, чтобы упрятать его за решетку.

— И ты решил скрыться на время, пока обманутый супруг не успокоится?

— Вот именно. Через месяц-другой до этого недоумка дойдет, что он сам выставляет себя на посмешище и что чем быстрее все позабудут о приключившейся досадной случайности, тем для него же лучше.

— И куда вы направляетесь? — спросила я.