Ольга Горовая - Бабочка

И все-таки, спустя минут десять, я заставил себя открыть рот:

- Бабочка, тебе стоит перейти в свою комнату, - не то, чтоб с восторгом, но все же напомнил.

Она фыркнула и только удобней устроилась в моих руках. При этом Бабочка умудрилась так скривить на лице недовольную гримасу, что я ту кожей груди почувствовал. Потому как Света прижалась щекой как раз к моей татуировке, словно слушала: правильно ли стучит у меня сердце.

- Света, - я обнял ладонью ее щеку и заставил глянуть на меня. – В доме полно охраны, Николай… - думаю, пауза была достаточно выразительной. – Ты все еще моя племянница для всех.

Бабочка поджала губы на это напоминание и прищурилась:

- Ты же сидел со мной все время, пока я болела? И это было нормально. Вот и я буду с тобой.

- Но я же не болен, - улыбнулся. Не смог сдержаться, глядя на эту упрямую и своевольную гримасу.

- Это еще серьезней. И, вообще, у тебя правая рука ранена! – возмутилась Света, - тебе помощь на каждом шагу нужна. Ты же сам стакан воды не выпьешь, ты же правша!

Теперь я смотрел на нее оторопело.

- Вообще-то, я не так уж безнадежен, и неплохо управляюсь и левой рукой, - намекнул я своей чрезмерно заботливой Бабочке.

Она улыбнулась. Лукаво и весело:

- Я даже не сомневаюсь. Но для остальных должно подойти, я думаю. Правда, маскировка, наверное, не будет лишней, тут ты прав.

И ничего не объясняя, она выпрямилась. Я ей не мешал. А зря. Просто сначала не понял, что она затеяла. И перехватил плечо Светы своей рукой, когда она уже подняла свободную подушку:

- Ох…

Бабочка пораженно и испуганно уставилась на пистолет.

Я ругнулся в уме, пересел, ощущая себя все же достаточно неловким из-за повязки, и взяв ствол, без объяснений спрятал в тумбочку.

Света перевела на меня напряженный взгляд:

- Ты всегда спишь с пистолетом? – тихо спросила она, какого-то лешего прижав к себе подушку так, словно это был ее ненаглядный плюшевый заяц-пенсионер.

- Раньше, - не очень многословно ответил я, не отводя глаз. – Сейчас, по обстоятельствам.

- И какие у нас обстоятельства? – все так же напряженно глядя на меня, тихо уточнила Света.

«У нас»…

- Терпимые.

Я откинулся назад, не зная, радоваться или огорчаться, что она ухватила ту подушку, а не эту, под которой весь месяц лежала комком ее майка. Та, что Света забыла, уезжая. А я так и не смог оставить в ее комнате этот клочок ткани. По поводу же обстоятельств не собирался распространяться. И Бабочка, видимо, это поняла.

Не знаю, похоже, я ждал от нее какой-то реакции: страха, сомнения, неуверенности. Всего того, чего ожидал от нее и после похищения. Но Света вместо этого шумно выдохнула и поднялась с кровати. Очень аккуратно устроила «отвоеванную» подушку на кресле. Добавила туда же плед, за которым все-таки соизволила сходить в свою комнату. В общем, делала все то же, что делал когда-то я, «маскируясь».

Я наблюдал, не комментируя. И хоть хотелось расспросить о каких-то мелочах, обо всем том, что происходило с ней у бабушки (и о чем не всегда упомнишь при телефонном разговоре), что-то мешало. Из-за этого дурацкого пистолета Света ходила вся напряженная, так сильно, что я буквально видел, как она вздрагивает от малейшего скрипа досок пола или матраса при моем неловком движении. И вся атмосфера в комнате стала такой, как и настроение моей Бабочки. А между нами словно что-то пролегло, что не давало откровенно поговорить, сказать все, что на уме, как это обычно бывало.

Естественно, я еще раз намекнул, что у нее имеется своя комната. Мало ли, может, перепугал Свету пушкой, или оживил неприятные воспоминания?

За это напоминание был удостоен очередного фырканья и стремительных объятий, когда Бабочка буквально рухнул на меня, заставив сдавленно ухнуть от боли. Тут же извинившись, Света на минуту прижалась ко мне всем телом, а потом пошла в ванну.

Так поняв, что не особо ее испугал или отвернул от себя, я немного расслабился и вырубился, все-таки поддавшись усталости и лекарству.

Окончательно проснулся я часов в шесть утра. И до этого несколько раз вскидывался: когда Бабочка умостилась рядом, и когда она, совсем по-детски, как всю жизнь это делала во сне, раскинула руки-ноги «звездой», заняв большую часть кровати, так что я обнаружил себя на самом краю матраса. Посмеялся в уме. И уснул опять.

А сейчас – сон ушел моментально. Все. Выспался. И не потому, что раненая рука болела капитально. Хотя и это тоже было. Просто проснулся.

В комнате еще было темно. В конце декабря светает поздно. Но я видел свою Бабочку: она спала, устроившись на моей вытянутой руке, а свою руку подсунула под щеку. Я смотрел на нее, и насмотреться не мог, ощущая внутри тепло и покой, которого не было все эти недели.