Ольга Горовая - Бабочка

Эта девушка давным-давно стала частью меня самого. Моего сознания, души. Меня, как человека. И глупо было это отрицать, причиняя боль обоим.

Словно почувствовав мое внимание, Бабочка неохотно и медленно приоткрыла глаза. Моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд. И зевнула:

- Что? – невнятно пробормотала она, пытаясь сделать два дела одновременно.

- Ничего, - усмехнулся я, стараясь пошевелить онемевшими пальцами руки, на которой она так уютно устроилась, оставив меня без обеих функционирующих верхних конечностей. – Спи дальше.

- А почему ты не спишь? – так же невнятно уточнила Света, но глаза послушно закрыла.

Я улыбнулся еще шире. Просто на душе, реально, было так спокойно и здорово, несмотря ни на что.

- Знаешь, сколько раз ты вот так спала у меня на руках, когда малая была и еще только по стенке ходила? – поделился с ней своими мыслями. – Чуть ли не каждую ночь, пока вы в свою квартиру не перебрались. И потом еще месяца два меня твой отец просил приезжать вечерами, потому что ты без меня укладываться не желала. Истерики им устраивала.

- Я не помню, - почему-то опечалилась Бабочка.

- Ясное дело, тебе еще двух не было, - подвинувшись чуть ближе, я легко прикоснулся губами к ее лбу.

Света нахмурилась и опять открыла глаза:

- Сережа, я уже не маленькая девочка…

- Я, вроде как, заметил, - хмыкнул я, прерывая ее настороженное замечание.

- Я серьезно, - не сдавалась она.

- Да понял я, что ты серьезно, Бабочка, понял уже, - рассмеялся я, продолжая целовать ее лицо. Легко и нежно, без чего-то такого.

Она прищурилась, видимо, пытаясь понять, чего еще я удумал. А у меня никаких задних мыслей не имелось. И, несмотря на боль, все казалось правильным, чего давно не было.

- Так что ты на Новый год хочешь, драгоценная моя? – пройдясь по ее нахмуренным бровям, поинтересовался я, не давая Бабочке слишком уж погружаться в анализ моих поступков. – Так и не призналась еще.

Света отвлеклась. Даже улыбнулась. Опять зажмурилась и подтянулась ближе к моему боку:

- Да, в принципе, сейчас неважно. - Она обняла меня обеими руками.

- Как это неважно? – не согласился я. – Давай, признавайся.

- Да, ничего, - она сморщила нос. - Хотела попросить, чтобы мы Новый год на даче встретили. Вдвоем. Ты не подумай, без чего-то там, - Света, кажется, даже покраснела. - Просто, знаешь, чтобы спокойно, тихо. С елкой. Вместе. И без всех этих глупых ссор и моих психов. Я так тебя люблю, Сережа. И мне так противно внутри стало, что мы не можем до конца все обсудить, поговорить, как всегда только мы с тобой и могли. Вот и хотела – заключить перемирие. – Она уткнулась мне в бок носом. – Но сейчас, вроде, мы и так помирились окончательно? Да и ты ранен, куда тут ехать? И опасно, наверное?

Бабочка запрокинула голову и неуверенно глянула снизу вверх.

Я обнял ее крепче здоровой рукой:

- Разберемся, Бабочка, - прикинув, что с Малым должны все утрясти сегодня-завтра, пообещал я. – Хочешь на даче, постараемся.

Света обещанию явно обрадовалась и, видимо успокоившись, снова задремала.

Света

В следующий раз я проснулась минут через сорок от приглушенного чертыхания Сергея. Подскочила, запутавшись в одеяле, еще не до конца определившись со своим местом в пространстве, и отчаянно заморгала, стараясь стряхнуть остатки сна.

Сергей стоял у шкафа и пытался натянуть рубашку. Однако, со всей очевидностью, было заметно, что одной рукой ему не так и просто управиться с этой задачей. Все-таки отбросив одеяло, которое мне так мешало, я соскочила с кровати и подошла к нему:

- Давай помогу, - подавив зевок, я сама взялась за полы его рубашки.

Сергей усмехнулся:

- Ничего, справлюсь. Ты на ходу еще спишь.

Я иронично хмыкнула, несмотря на то, что и правда зевала не переставая:

- Вижу, как ты справляешься, на второй же пуговице съехал и застегнул не на ту, хоть и проснулся.

Сергей, очевидно, не замечавший до этого своей оплошности, с тяжким вздохом ругнулся, правда, неразборчиво и совсем тихо. Потянулся все переделать, но я, опередив Сережу, уже расстегнула пуговицы и начала застегивать по-новой. На второй пуговице в голове появилась забавная мысль, что он наверняка меня часто одевал или, как минимум, помогал родителям в этом, а вот я еще ни разу для него такого не делала. Подняла лицо, собираясь поделиться с любимым этими мыслями. И обо всем забыла, даже о несчастных пуговицах. Сергей так на меня смотрел, что горло сжалось и в голове зашумело.

Я моментально вспомнила вчерашний вечер: как он обнял меня, прижал к себе. С такой жаждой, с таким чувством, что я ничего сказать не смогла, если честно, не ожидая подобного приема. И поцелуй вспомнила. Такой мучительно-пронзительный, выматывающий и одновременно – заставивший меня ощутить себя самой счастливой на свете. Поцелуй, после которого уже и говорить ничего не надо было, потому что никакие слова в мире не выразили бы его чувства, его радость, его обожание и любовь ко мне более откровенно и понятно.