Жан Рэй - Ночь в Пентонвилле

Жан РЭЙ

НОЧЬ В ПЕНТОНВИЛЛЕ

Власти всегда старались скрывать загадочные обстоятельства смерти судей и палачей.

Тем не менее, нам известны имена многих судей, выносивших смертные приговоры, чей уход из жизни сопровождался кошмарами.

Катрин Гроув. The Night-Side of Nature.

Рок Смитерсон остановился на углу Вестбурн Роад и Барбара-стрит, посмотрел на часы и с удовольствием отметил, что ему осталось добрых полчаса свободы до начала дежурства.

Сквозь дождливую ночь красным светом светилось окно бара; он подо­зрительно огляделся, потому что правила запрещали посещать таверны поблизости от места его ежедневных трудов.

— «Собачий нос?» — предложил трактирщик, высокий толстощекий мужчина с отвислыми усами. — Самое подходящее для такого вечера, как сегодня.

— Ладно, пусть будет «собачий нос», — согласился Смитерсон.

Трактирщик старательно отмерил нужное количество джина, сахара и горячей воды.

— Значит, завтра?

— В восемь часов. Информация будет в восемь десять. Таким образом мы почти на десять минут опережаем Ньюгейт.

— Хилари Чаннинг? — спросил трактирщик, плеснув себе немного неразбавленного джина.

— Да, именно так его зовут... Ну-ка, Каффи, повтори дозу. А заодно приготовь мне с собой небольшую бутылочку этой отравы. Знаю, это не по правилам, но ведь все так делают. Очень печально видеть, когда они умирают совсем молодыми.

— Ему лет двадцать? Или на один-два года больше? — спросил Каффи.

— Ты угадал, ему двадцать один. Почти столько же, сколько одному из моих парней. Понимаете, у меня сжимается сердце, ведь я совсем не злой человек. Светлые волосы цвета спелой пшеницы, глаза, как у молодой девушки. Разве можно его не пожалеть?

Каффи молча кивнул большой головой.

— И это преступление принесло ему всего фунт и два шиллинга, да еще дамские часики, которые он отдал скупщику за полкроны.

— Смерть все равно забрала бы старуху-торговку до конца года, ведь она была больна чахоткой, как писали в газетах.

— Нам то и дело твердят почетный эпитет «образцовая тюрьма», — проворчал Смитерсон, словно отвечая на свои мысли. — Будь это правдой, Джека Кетча оставили бы в другом месте, и пусть бы он болтался по тюрь­мам, не считающимся образцовыми. Как не стыдно! Образцовая тюрьма. Ведь сколько бы они ни расходовали известки и карболки, наша тюрьма не становится чище и светлее, чем другие; просто она малость лучше загри­мирована. Тьфу!

Рок Смитерсон, заместитель главного надзирателя образцовой тюрь­мы Пентонвилль ненавидел свою профессию не больше своих коллег, но жуткие дежурства перед смертной казнью заставляли его возмущаться смертью очередного бедолаги в кандалах, которому никто не мог помочь, пусть даже печальное существо, обреченное на позорную смерть, было преступником, ни в грош не ценившим человеческую жизнь.

— Господь сказал: не убий! — заключил надзиратель, которого третья порция грога с можжевеловой настойкой сделала еще более чувствитель­ным, чем обычно.

Решительными шагами он перешел на другую сторону Бридж-стрит, поскольку время перерыва подходило к концу.

В конце улицы, где начинается Ромен Роад, возвышалась почти до небес высокая мрачная стена, лишь местами слабо освещенная фонарями на маршруте для караульных.

— О, сэр, прошу прощения, я не заметил вас, — извинился Смитерсон. Он почти столкнулся с неожиданно появившимся перед ним мужчиной в темном плаще и шляпе боливар с широкими полями.

Прохожий молча скользнул мимо него и очутился в круге света под одним из высоких электрических фонарей уличного освещения.

Рок разглядел длинное бледное лицо с тонкими чертами и черными дырами на месте больших глубоко сидящих глаз.

— Черт возьми, — проворчал он, — на редкость непривлекательная физиономия!

Он обернулся и проводил взглядом высокий силуэт, быстро пропавший в темноте.

— Интересно, — пробормотал он, — похоже, что я где-то видел это лицо, хотя тогда оно было не таким страшным.

Он подошел к двери сторожки и нажал на кнопку вызова дежурного.

Темное пятно головы привратника появилось в зарешеченном отвер­стии смотрового оконца.

— А, это вы, принципал Смитерсон!.. Открываю!

Дежурный долго звякал ключами, потом раздался громкий лязг ото­двигающихся запоров, с глухим стуком ударившихся о твердое дерево дверей.

— Добрый вечер, Кливенс. Смею заметить, я пришел за три минуты до срока. Этого более чем достаточно.