Unknown - i_edd121bab8ce385e

– Оставлю, – ответила Флоренс, выпрямляясь и пожимая плечами. – Вы там все равно никому не нужны.

– А тебе нужны? – все так же боязливо спросил гном.

– И мне не нужны, – честно ответила девушка, глядя гному прямо в маленькие глазки-пуговички. – Просто мне настолько…– она поморщилась, не произнося слово вслух, – что хочется, чтобы хоть кому-нибудь было хорошо.

– Тебе плохо? – тут же оживился Магнум рядом с Феррумом. – Это все из-за кольца.

– Какого кольца? – нахмурилась Флоренс, искренне удивившись.

– На шее, – почти выкрикнул Феррум, указывая рукой на голубое фарфоровое колечко на шее девушки.

Он, конечно же, задел кружку с парным молоком, которую Гемма только что поставила перед ним.

– Не ваше дело, – грубо ответила Флоренс, пряча кольцо под футболку.

Гемма, не веря своим глазам, смотрела на то, как белое молочное пятно расплывается по деревянному столу.

Но прежде чем она успела высказать хоть малейшее недовольство, ее маленькая кухня наполнилась вибрирующим гулом.

– Чаша! – встревоженно произнес Ансельм, тут же вскакивая на ноги. – Нас призывают!

Гемма прикрыла глаза, собралась с духом, аккуратно приподняла подол своего белого в нежный голубой цветочек платья, переступила через молочный ручей на полу и подошла к двери.

– Флоренс, нам надо идти! Равновесная Чаша ждет нас, – обратилась она к девушке.

– Идите, – пожала та плечами. – Мы вас здесь подождем.

– Ты не поняла. Ты должна пойти с нами. Для этого ты здесь, – говорила Гемма, и даже Ансельм чувствовал, как сложно ей было сдерживать раздражение.

– Почему бы и не прогуляться, – вздохнула Флоренс, поднимаясь. – Феррум, Магнум! На выход! Гномы, вперед!

– Ты не можешь взять их с собой! – вскрикнула Гемма, ужасаясь одной только мысли об этом.

– Почему не могу? – удивилась Флоренс. – Какой от них вред?

– Какой вред? – почти взвизгнула Гемма.

– Тем более! Нельзя оставлять их одних без присмотра! – тут же сориентировалась девушка.

– Ты приведешь гномов прямиком в руки бакалавров, – вмешался Ансельм, понимая, что эта дискуссия может длиться вечно, а Чаша ждать не будет.

– Хорошо, – сдалась Флоренс. – Не шалите тут без нас, – бросила она напоследок малышам и выскочила за дверь вслед за Геммой и Ансельмом.

– Не шалите! – едва сдерживая свой гнев, качала головой Гемма. – Я боюсь, от нашего с Фредериком дома камня на камне не останется, когда мы вернемся.

Она быстро шла по тропе, придерживая подол платья, когда переступала через выступающие из земли буковые корни.

– Гемма! – закаркали над ее ухом птицы брата. – Гемма!

Она вздрогнула, посмотрела на них, и взгляд ее невольно смягчился.

– Коряга! – каркали птицы, когда мимо них проходил Ансельм. – Коряга!

– Блудница! – вдруг всполошились они, когда заметили Флоренс. – Блудница!

– Что? – остановилась та. – Это вы мне?

– Блудница! – повторила первая птица и нырнула мохнатой головой вниз, разевая рыжий клюв прямо в лицо девушке.

– Не твое дело! – еле слышно прошептала Флоренс, молниеносным движением хватая непонятное существо за шею и швыряя через дорогу.

– Блу… – собралась было повторить за первой вторая, но тут же умолкла, увидев, какая судьба постигла ее напарницу. Вместо этого птица резко выпрямилась, взволнованно переступая на ветке, готовая в любой момент уворачиваться от рук новенькой.

– Что ты делаешь? – на ходу развернулась к ней Гемма, отчего Ансельм чуть не врезался в нее.

Огромные серые глаза волшебницы горели явственно ощутимым огнем ненависти.

– Эта штуковина обозвала меня, – миролюбиво пожала плечами Флоренс.

– Мы опоздаем. Идем.

Они ступили на Чашу последними. Под гул неодобрения. Новички не должны были опаздывать. Никто не должен был. Фредерик опоздал, и все знали, чем это закончилось.

– Что происходит? – спросила Флоренс, когда земля под ее ногами задрожала, и они стали медленно подниматься вверх.

– Только не это, – выдохнула Гемма.

Она с ужасом смотрела на девушку. Потом на Ансельма, который молча стоял позади Флоренс, оберегая их с Геммой от толчков волнующейся толпы.

– Только не это, – быстро заговорила Гемма, обращаясь к девушке.

Она видела равнодушное лицо той, знала, что должна изменить что-то, знала, что равнодушием не вернуть равновесие Чаше, но все слова вылетели у нее из головы.

– Думай о чем-нибудь хорошем, – попросила она Флоренс. – О чем-нибудь прекрасном. Пожалуйста.