Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица.

Ну, а непонимание его стилистической манеры, отдельных метафорических ребусов показывали иной раз не только редактора и руководящие администраторы, но и коллеги по режиссерскому цеху, самые авторитетные среди них художники.

В сентябре 1977 года опять же на "Мосфильме" прошло заседание художественного совета. В нем участвовали все ведущие мастера крупнейшей студии страны. Зачем их собрали? Во-первых, чтобы показать забракованный Тарковским материал и решить, можно ли что-то из него использовать в дальнейшем, а, во-вторых, обменяться мнениями о новом, теперь уже двухсерийном, сценарии "Сталкера". Из "начальства" присутствовали только главный редактор "Мосфильма", один из умнейших людей на студии Леонид Нехорошев, он и вел, да я - главный редактор Госкино.

Беглые записи, сделанные тогда, сохранились в моем старом блокноте.

Уверенно "отбивался" от нападок главный инженер Коноплев: Рерберг, рассказывал он, получив пленку для фильма, проверил ее и не отверг. Мало того. Фирма "Кодак", никому не доверяя, сама проверяет состояние свой продукции, выдает соответствующий сертификат. Вот он, на руках...Все было в порядке. На той же машине, что и "Сталкера" проявляли "Сибириаду" и "Юлию Вревскую" - никаких нареканий не было. Дважды пленку проверяло операторское бюро студии и пришло к выводу, что технических причин для брака нет. Мне кажется, сказал главный инженер студии в заключение речи, что сами съемки велись в неправильной свето-тональной гамме, слишком много "режима", но это, извините, решение, которое избрал режиссер...

Постепенно проблему "вины" за пленочный брак режиссеры вообще отодвинули в сторону: только Тарковскому решать, можно ли из отснятого материала что-то использовать в дальнейшем.. Стали говорить о сценарии. Многим он понравился, хотя оговаривались, что ряд моментов в нем можно трактовать по-разному. Заспорили о Зоне - что это? Может быть концлагерь? Откуда она взялась? Как ее понимать? Райзман, например, говорил: "Герои чего-то боятся, а чего - мы не видим. Но нельзя же это тянуть до бесконечности, должно же что-то происходить..." Ему вторил Александр Зархи: "Две серии - больше денег, понятно. Но как смотреть две серии, когда это даже читать тяжело! Очень затянуто. Как зритель я не могу понять причину волнения героев. Вспоминается фраза Толстого: "Он пугает, а мне не страшно". "Все полно вялости", - заметил Л.Арнштам. "Что касается показанного материала, то мне кажется, что снято однообразно, вызывает чувство скуки, - говорил Владимир Наумов. - Сценарий к повести Стругацких не имеет никакого отношения...Словообилие и словоотделение - это плохо. Даже диалогов нет, персонажи обмениваются монологами. Конечно, такое возможно, но не только же это... По мне, так здесь не хватает глубины, есть момент вычурности... Многое слишком дидактично и назидательно..."

А вот М.Хуциеву сценарий показался интересным: "Он нравится мне строгостью, ограниченностью выразительных средств". Сценарий подержали И. Таланкин, оговорившийся, правда, что "сценарная запись абсолютно зашифрована", Е.Дзиган, Г.Рошаль, В.Строева.

Таков был вкратце калейдоскоп суждений. По нему видно, что о сценарии и вообще, о проекте в целом судили-рядили не только в начальственных кабинетах, как принято считать, но и на студии, в кругу коллег. Расширенный художественный совет пришел тогда к выводу, что Тарковский должен продолжить работу над фильмом.

Тарковский сидел напротив меня, по другую сторону широкого стола. Когда собрание заканчивалось, он вдруг подтолкнул ко мне по полированной столешнице сценарий: изучайте, мол, двухсерийная работа уже проделана. Студийное руководство он, таким образом, демонстративно игнорировал, минуя его, отправив одним толчком сценарий сразу в Госкино. Одновременно показывал, что ничего из сказанного здесь в течение последних нескольких часов он учитывать не собирается.

Мне потом пришлось официально вернуть сценарий на студию, чтобы его там все-таки рассмотрели.

Сценарий оказался очень небольшим по объему - страниц 45. Мало-мальски событийная канва как отсутствовала с самого начала, так и здесь не появилась. Сталкер, Профессор, Писатель шли и шли по Зоне, направляясь к неведомой комнате, и обменивались монологами. Череда монологов, собственно, и была сценарием. Поэтому он оказался как бы укороченным. На самом деле, если все слова произнести вслух, то по времени они рисковали не уместиться и в две серии.

Но дело не в этом. Рака уже так далеко загнали за камень, если иметь в виду ситуацию в целом, что было ясно: Тарковский это все равно снимать будет. Но я не мог понять главного: зачем он хочет это снимать? В чем тут "мулька", так сказать? Почему он так колотится, сначала ради одной серии, потом даже двух? Что ему дорого в этом, на первый взгляд, нагромождении философических банальностей?