Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица.

Так я писал - вполне простодушно, не претендуя на сугубо киноведческие лавры. Не уверен, что авторы воспользовались моими советами. В готовом виде я их книгу не перечитывал. Скорее всего, пренебрегли. Это их право. Судя по мемуарным источникам, они тогда работу затянули, было несколько пролонгаций, потом оба оказались за границей, и в тех условиях, понятно почему, "Искусство" так к этой книге и не вернулось.

"Спустя десять лет, - сообщает Суркова, - эта книга появилась на Западе под заглавием "Запечатленное время", переработанная и дописанная мною в соответствии с его (Тарковского - Д.О.) соображениями и пожеланиями".

Ну а дальше случился форменный скандал: в немецком издании "Запечатленного времени", той самой работе, как пишет Суркова, "с которой я нянькалась столько лет", Тарковский "спокойно оставил только свое собственное авторское право, полагая, что денег на суд с ним у меня все равно нет".

Но суд тем не менее состоялся, и Суркова его выиграла. Иначе и быть не могло, она, действительно, - соавтор. Даже я могу это подтвердить, как рецензент их первоначальной рукописи.

Когда до меня дошли сведения об умыкании нашим классиком чужой интеллектуальной собственности, почему-то вспомнилась его неудавшаяся "подстава" с кинопроектом о прокаженных...

На тот период, что я работал в Госкино, пришлось окончание Тарковским "Зеркала" и начало его работы над "Сталкером". В первом случае я подключился к процессу на ходу, на заключительном этапе, во втором - отключился где-то в середине процесса.

По киноязыку "Зеркало" оказалось лентой абсолютно необычной не только для отечественного кино в целом, но и для самого Тарковского. С такой степенью свободы в использовании ассоциативных приемов, такого погружения в недра субъективного высказывания советский кинематограф до того не встречался. Естественно, что даже в среде самых квалифицированных коллег уже первая сборка картины вызвала если и не полное отторжение, то, как минимум, недоумение. Многие просто не понимали, что же именно хотел сказать им автор.

На художественном совете киностудии "Мосфильм" в мае 1974 года, например, народный артист СССР Всеволод Санаев говорил, делясь впечатлениями сразу после просмотра: "Я понимал, что очень хорошо снято, что каждый кадр насыщен смыслово, следил за актрисой Тереховой - настолько глубоко, эмоционально она сложила роль. Это большая актерская удача. Но о чем этот фильм - разобрать трудно. Какие-то мальчики, дети. Все, что связано с водяными процессами - дождями, шумами, волнами, - очевидно связано с психическим состоянием, но разобраться в содержании это не помогает... Я вижу, что кинокартина сделана талантливым человеком, но что происходит на экране? Ведь фильм будут смотреть не только в Доме кино, но и более широкий зритель..." А вот мнение, высказанное там же тонким режиссером-психологом Юлием Райзманом, тоже "живым классиком": "В картине есть эмоциональный ряд, который очень завораживает от встречи с людьми, от ритма рассказа... Но эта радость восприятия борется с непониманием того, что происходит. Эта сцена понятна, пока поймешь другую - отстанешь, возникает раздражение. Часто оказывается, что все-таки не понял..."

Заметим, это говорят не бюрократические монстры из Госкино, а художники, коллеги, люди понимающие, что к чему в искусстве. Стенографические записи мосфильмовских худсоветов, посвященных "Зеркалу", изобилуют подобными суждениями.

Люди от неожиданности, от непривычности такой стилистики просто не воспринимали ленту, что само по себе вполне объяснимо. Но очевидно другое - и автор, видимо, не все в ней поначалу простроил так, чтобы не возникало у смотрящих лишних недоумений, не возникало не относящихся к делу вопросов. Возможно и третье. Об этом говорит такой авторитетный свидетель как Андрей Кончаловский. В интервью журналу "Искусство кино" (4, 2007) он замечает, что с определенного момента собственного пути Тарковский просто-напросто хотел "заморочить" зрителя.

"Он явно попытался сделать это в "Зеркале"? - уточнил интервьюер, услышав такое..

"Да, - отвечает Кончаловский, -притом совершенно сознательно. Сцены, взятые из разных мест сценария, он хотел сложить в какую-то систему видения, но они не складывались. Посмотрев рабочий материал, я сказал ему, что картина распадается на фрагменты. "А я сейчас все перемешаю: переставлю все эпизоды, и уже никто ничего не поймет!" - сказал он и хитро улыбнулся. Я ответил: "Да ты авантюрист!"