Лорел Гамильтон: Мертвый лед

- Вот черт, - тихо, но с чувством вырвалось у меня.

- Вы тоже это заметили, - сказала Мэннинг.

- О да, заметила.

- Почему у зомби испуганные глаза? - спросил Зебровски. - Разве они чувствуют страх?

- Обычно нет, - ответила я.

Зебровски встал со стула и подошел ближе к нам.

- Тогда почему у нее испуганные глаза?

- Мы не знаем, - ответила Мэннинг. - Согласно нашим экспертам, то, что вы увидите, невозможно.

У меня похолодела кожа, и стянуло желудок от предчувствия, что я точно знаю, что же "невозможного" произойдет дальше.

В кадр вошел мужчина в кожаной маске с вырезами для глаз и рта. Зомби проследила за ним взглядом, но не шелохнулась, видимо, потому что ей приказали стоять на месте. И пока она не получит другого приказа, она будет стоять, но про глаза сказано не было, поэтому она могла следить за ним, словно связанная жертва-человек. Она была скована крепче, чем можно связать веревкой или цепью. Черт, я не хочу, чтобы этот маленький фильм продолжился в том же духе. Я молила бога, чтобы он не позволил им сделать это с ней. Бог всегда отвечает на мольбы, но иногда его ответ: "Нет".

Мужчина засунул руку в вырез ее платья, сжимая грудь. Камера запечатлела дрожь в ее глазах: она не хотела, чтобы он делал это, но только глазами могла дать понять об этом.

- Они обездвижили ее какими-то седативными? - спросил Зебровски.

- Им это и не нужно, - ответила Мэннинг. - Нет никаких сомнений в том, что зомби выполняет их приказы. Вы заметили, что она не дышит? Живой человек должен дышать, а она нет.

- А дальше в этих фильмах она будет дышать? - спросила я.

- Она заговорит, а для этого необходимо вдохнуть воздух, но помимо этого - нет.

На мужчине были шелковые боксеры с сердечками, как пародия на наряд к романтическому вечеру; и маска, совершенно несоответствующая дурацким шортам. Да, я сосредоточилась на деталях, которые могли бы помочь выяснить, кто это был, и где это происходило, и эти самые детали не станут преследовать меня в кошмарах. Глупые боксеры в сердечко - капелька доброты среди этого ужаса, как будто костюмер был под кайфом.

Я забыла о боксерах, как только он снял их, сконцентрировавшись на его теле, выискивая родинки, татуировки или хоть что-нибудь, что перестало бы делать его непримечательным парнем в маске. Я не хотела смотреть на его тело, не хотела разглядывать каждый дюйм в поисках опознавательных знаков. Мне хотелось отвернуться, но если женщине в фильме придется вынести это, ведь именно об этом говорили ее глаза, то я не смею отвести взгляд. Я не дрогну и не пропущу детали, которые смогут привести нас к этим ублюдкам, хотя часть меня знала, что, если бы можно было найти зацепку в фильме, их бы уже поймали. Я все равно продолжала смотреть, ведь каждый полицейский верит, что сможет заметить то, что пропустили другие. Эта вера помогает нам каждое утро собирать свой значок и пистолет. Когда вера иссякает, мы меняем работу.

Оператор сказал ей лечь на кровать, и она незамедлительно выполнила приказ, хотя по ее глазам было видно, как сильно она не хотела этого делать. Обнаженный мужчина перед камерой стянул ее трусики по длинным ногам, все еще покрытых могильной землей, все еще в одной туфельке. Кто-то покрасил ее ногти нежно-розовым лаком, как будто это было важно для мертвеца в обуви с закрытым мыском. Я ожидала, что мужчина дольше провозится с ее одеждой, снимая, но он просто залез сверху, задрав юбку платья.

- Иисусе, - выдохнул Зебровски позади меня.

Я не посмотрела на него, я ни на кого не смотрела. Никто из нас не смотрел на других, потому что, когда ты видишь дерьмо вроде этого, тебе не хочется встречаться с кем-то взглядом. Ты не хочешь, чтобы другие увидели твой страх, твои эмоции. И если что-нибудь ужасное так взволнует тебя, не делись этим ни с кем. Никто из копов не желает знать.

Единственный плюс - камера взяла общий план, чтобы мы видели процесс, поэтому ее глаз видно не было. Она просто лежала там, как труп, чем фактически и была, и это было малюсенькой поблажкой для нас. Наконец он вышел из нее, и, как это обычно бывает в порно, в конце нам показали, что он действительно кончил.

Па этом фильм закончился, и я почувствовала, как желудок немного отпустило. Я посмотрела видео, и оно напугало меня. Всех нас.

- Производство фильмов увеличивается, качество становится лучше, - сказал Брент.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него.

- Что вы имеете в виду?

- Исчезли дурацкие боксеры, улучшается работа оператора, а в спальне добавили больше личных мелочей, чтобы сделать похожей не на декорацию, а на реальную комнату, - ответил он.