Aurora Reynolds - Until November

всасывает язык в свой рот. Я

повторяю за ним. Он рычит, и его

вторая рука путешествует по мне,

пока не доходит до груди. Я сильнее

прижимаюсь к нему, и он снова

рычит. Моя рука движется от его

бицепса к спине. Она такая гладкая и

твёрдая одновременно. Я настолько

потерялась в ощущениях от его

пальца, касающегося моего соска,

что выгибаюсь навстречу ему. Он

отстраняется и начинает покрывать

поцелуями мою шею.

— Чёрт!

Я так возбуждена, что не

осознаю происходящее, пока нас не

прерывает

голос

его

матери,

доносящийся с кухни.

— Детки, я приготовила кофе. А

где собачий корм? — спрашивает она

через дверь.

— О, Господи, — шепчу ему в

шею и начинаю чувствовать, как всё

его тело дрожит. — Это не смешно,

— говорю ему, а он смеётся ещё

сильнее.

— Ты права. Это дерьмо совсем

не выглядит смешным. Я твёрже, чем

когда-либо был в своей жизни, и

знаю, что мама не уйдёт, пока не

убедится, что ты в порядке.

Я не хочу думать об этом, но

мысль о том, что я возбудила его и

сделала твёрже, чем он когда-либо

был, заставляет меня улыбнуться и

хихикнуть.

— Детка, ты смеёшься надо

мной? — шепчет он мне на ухо.

Я начинаю громче смеяться, а он

резко начинает меня щекотать.

— Даже не думай смеяться надо

мной, малышка.

Я смеюсь так сильно, что, скорее

всего, скоро описаюсь, поэтому

умоляю его остановиться.

— Пожалуйста, я больше не буду

над

тобой

смеяться.

Обещаю,

обещаю, — говорю я сквозь смех.

Он останавливается и смотрит

на моё лицо, находившееся в его

руках.

— Господи, ты так чертовски

красива.

От того, как он говорит мне это,

и

от

того,

как

смотрит,

я

действительно начинаю верить, что

он

считает

меня

красивой.

Выражение моего лица смягчается от

его слов. Он наклоняет голову и

снова целует меня. На этот раз

нежно

и

сладко.

Когда

он

отстраняется, нам обоим с трудом

удаётся ровно дышать.

— Ты единственный, кто здесь

красивый, — я мягко говорю ему,

пробегаясь кончиками пальцев по его

челюсти.

Его лицо становится мягче, а

глаза

теплее.

Его

губы

снова

приближаются к моим.

— Ладно, детки, кофе готов, а я

до сих пор не могу найти собачий

корм.

— Ма, Господи! Мы выйдем

через минуту и сами покормим

собаку, — кричит Ашер.

— Ашер Джеймс Мейсон, следи

за тоном и не поминай имя Господа

всуе! — отвечает его мама.

Я прикусываю губу, чтобы не

засмеяться, но смех всё же выходит

наружу, так что мне приходится

прикрыть рот рукой, чтобы его мама

не услышала.

Без предупреждения он встаёт

на колени и тянет меня к себе. Через

мгновение мы уже стоим рядом с

кроватью. Он наклоняется и целует

мой нос, а затем разворачивается и

идёт в ванную. Я не могу двинуться с

места, наблюдая за движениями его

мышц. Я по-прежнему стою на своём

месте, когда слышу звук спускающей

воды в туалете. Затем впадаю в

туманный экстаз, потому что он все

ещё без футболки, на его руках

красуются татуировки, на теле ярко

выделяются восемь кубиков, а ниже

спускается дорожка из темных волос.

— Ты собираешься кормить

Биста или будешь продолжать стоять

здесь и разглядывать меня? —

спрашивает он.

Я поднимаю глаза к его лицу и

вижу высокомерную улыбку.

— Иди ты, — бормочу я и слышу

его смех, когда обхожу кровать,

опустив взгляд к своим ногам.

Как только я оказываюсь в

ванной, то сразу же закрываю дверь

на замок и смотрю в зеркало. Мои

зелёные глаза блестят, губы опухли

после поцелуев, щёки порозовели, а

волосы в полном беспорядке. Я

вспоминаю

причину

этого

и

улыбаюсь. Ашер, безусловно, горячий

парень, но я не тот тип девушек,

которые спят и страстно целуются с

парнем после первого свидания.

Кроме того, мы даже не были на

настоящем свидании. И опять же, я

не знала, что мы собираемся спать

вместе.

Качая головой от своих безумных

мыслей, я решаю быть честной и

сказать ему, что такое не характерно

для меня. Уверена, это спугнет его. Я

чищу

зубы,

достаю

лифчик

и

толстовку из сумки. Закончив, я

нахожу Ашера, сидящего на барном

стуле, всё ещё без рубашки и с

чашкой кофе. Когда он замечает

меня, то разворачивает своё тело. Он

улыбается мне, но едва ли это похоже