пользователь - Unknown

Я протянула Ди руку, продолжая наблюдать за Эмилией. Сестра Ашера не поблагодарила меня ни разу с тех пор, как я помогла ей вернуться в предвыборную гонку. Я понимала, что она не могла меня поблагодарить – тогда ей пришлось бы признаться в том, что дело казалось не просто выборов, хотя бы самой себе.

Я наблюдала за тем, как Ди вывела на моей руке буквы. ЯСЭ.

— Я пришел с пончиками, — рядом с нашим столиком появился Ашер. – И приносящего пончики поприветствовали шумно и пышно, — он принялся терпеливо дожидаться шумного и пышного приветствия.

Вместо этого Эмилия одарила его взглядом сестры, которая слишком хорошо знала своего брата.

— Что ты натворил? – ровно спросила у него она.

— Ничего, — с очаровательной улыбкой ответил Ашер.

Эмилия едва заметно прищурилась.

— Что ты собираешься натворить?

— Разве парень не может просто так принести своей дражайшей, милой сестре сласти в честь чудесного понедельника?

— Нет, — хором ответили мы.

— Возможно, меня переполняет братское чувство вины, — предположил Ашер. – Ведь я предал свою семью, когда встал на сторону мятежника Генри Маркетта в этих выборах.

— Возможно, — парировала Эмилия, — ты что-то взорвал, и хочешь, чтобы родителям рассказала об этом я?

Ашер подмигнул ей.

— Возможно, в этом есть доля правды.

— Я хочу знать, что именно ты взорвал? – многострадальчески вздохнув, спросила Эмилия.

— Зависит от того, была ли ты очень привязана к каменной горгулье на нашем крыльце, — я фыркнула и выхватила у него пончик.

Ашер посчитал это приглашением и сел рядом со мной.

— Как продвигается предвыборная кампания?

Мы не успели ответить.

— Готов поспорить, лучше, чем у некоторых, — к нам подошел Джон Томас, но он не стал садиться за столик. Наверное, ему нравилось смотреть на нас сверху вниз. – Недавно я услышал ужасный слух, — наслаждаясь своими словами, произнёс он.

До этого момента я не помнила о том, что Джон Томас решил сделать Генри своей следующей мишенью. За всем происходящим я забыла спросить у Айви, мог ли конгрессмен Уилкокс знать, что она сделала для семьи Маркеттов.

Я забыла спросить её о том, мог ли сын конгрессмена узнать правду об отце Генри.

— Тебе самое время уйти, — сказал Ашер. Его голос звучал оживленно, но я слышала в нём угрозу.

— Уйти было бы как-то неправильно, — возразил Джон Томас. – Меньшее, что я могу сделать, так это предупредить вас о том, что я услышал, — не считая едва заметной изогнутости его губ, всё в нём говорило об искренности. – Зависимость – это болезнь. Я даже не представлял, что перед смертью отец Генри переживал такие тяжелые времена. Постоянно в центрах реабилитации…

Ашер поднялся на ноги.

— Не, — сквозь сжатые зубы, выдавил он, — говори. Об. Отце. Генри.

Ашер постоянно находился в движении – всегда смеялся или улыбался.

Но не сейчас.

— Я не говорю об отце Генри, — Джон Томас опустил взгляд на Ашера. – Я просто рассказываю вам о слухах.

Зависимость. Центры реабилитации.

Джон Томас не знает, что отец Генри покончил с собой. Это должно было меня успокоить. Он не знает, что Айви скрыла это.

Судя по всему, это был не единственный секрет семьи Маркеттов.

— Ашер, — мои размышления нарушил голос Эмилии. – Не нужно.

Не трать на него слова. Не позволяй ему вывести тебя из себя.

Предупреждение Эмилии привлекло внимание Джона Томаса. Сын конгрессмена склонился к ней и смахнул с её лица прядь волос. Эмилия замерла от его прикосновения. Она почти не дышала.

— Не прикасайся к ней, — голос Ашера был острым, словно бритва. Он всерьез обдумывал идею спрыгнуть с крыши здания, чтобы спасти свою сестру от осуждающих взглядов. Он всегда защищал её.

— Твоя сестра тебе не рассказывала? – глядя Ашеру в глаза, Джон Томас потёр прядь волос Эмилии между пальцами. – Я был у неё первым.

Эмилия вздрогнула. В один миг Ашер сидел рядом со мной, а в следующий Джон Томас лежал на земле, а Ашер стоял над ним.

— Если она сказала, что она этого не хотела, — прошептал Джон Томас, — она соврала.

Ашер сорвался. Это нельзя было описать другими словами. Он снова и снова бил Джона Томаса по лицу с сумасшедшей яростью.

Всё это время Джон Томас улыбался.

— Ашер, — произнесла Эмилия. Он не услышал её, не услышал меня. В своей ярости он не слышал ничего.

Я заметила движение справа от меня, а затем кто-то оттянул Ашера от Джона Томаса. Я не сразу осознала, что это был Генри. Ашер попытался вырваться из его хватки, бросаясь вперед. Крепко сжимая руки на его груди, Генри оттащил его назад.