Unknown - Syuzen Fanetti Dvizhenie solntsa

— Господи, Лилли. Это хладнокровно.

— Нет. Это то, что принято называть разумно. А вот влюбиться в тебя — это

совершенно неразумно. Это вообще выходит за рамки всего допустимого. Но вот я, сижу

тут, влюбленная в тебя.

Исаак поднялся со своего стула и подошел к ней, присаживаясь на пятки, располагая

руки с двух сторон от ее бедер. У них была возможность изменить этот разговор, этот

день и то, что происходило между ними к лучшему, обратить это все во что-то большее,

чем влюбленность. Затем он положил одну ладонь на ее бедро.

— Ты влюблена в меня, Спорти?

Она опустила взгляд и поместила свою ладонь под его, он в свою очередь обернул

вокруг нее свои пальцы, крепко стискивая.

— Да. Очень сильно, — она чуть склонилась и поцеловала его.

Вздыхая, Исаак прижался лбом к ее ноге.

— И что мы собираемся делать с этим?

Она рассмеялась.

— Почему бы тебе не показать мне дом?

— Отличная идея, — он поднялся на ноги и взял ее за руку.

~oOo~

Он показал ей дом, рассказал, что в этом доме его семья проживала в течение двух

поколений. Он был первый, кто тут жил один. У них была огромная ферма, но вся

пахотная земля была распродана по частям. И теперь в его владении осталась только

ферма, которая располагалась на семи акрах земли. Его дедушка был последним, кто

работал на земле; а отец Исаака был тем, кто распродал землю по частям.

Лилли сделала несколько замечаний о том, какими красивыми были вещи,

сделанные из дерева, которые располагались по всему дому, видно было, что они были

сделаны вручную тем, кто по-настоящему умел и любил работать по дереву. И от нее не

укрылось, насколько ему были приятны ее слова. Потом он хотел сразу отвести ее на

улицу, чтобы показать окрестности фермы, но она захотела перед этим посмотреть его

семейные фотографии, что висели на стене. Эта галерея из фотографий составлялась

двумя поколениями, Исаак был единственным, кто не смог добавить ни одной

фотографии. Он сменил потертые от времени рамки фотографий на резные и искусно

украшенные, выполненные из дерева. Но он стал единственным, кто не сумел добавить ни

одной новой, этого его мучило и удручало, она видела это.

Он показал ей дедушек, прадедушек, его тетушек и дядюшек, двоюродных сестер и

братьев, людей, которые в далекие времена имели отношение к его семье, что можно было

даже их смело назвать предками. Она показала на фотографии, которые напрямую были

связаны с ним. Исаак уточнил, что на фото были его родители и сестра.

— А это моя мама. Она умерла, когда мне было двенадцать лет.

— Она была очень красивая, — Лилли не могла не заметить сходства черт, он

унаследовал часть ее красоты.

— Да, она была красивой. Она повесилась.

Лилли быстро развернулась, ее глаза распахнулись. Он никогда не говорил о своей

матери, черт побери, о его семье в целом. Некоторые братья в МК знали по слухам или

89

сторонним разговорам о том, что произошло, но точно никто ничего не знал. Она

положила свою руку на его, и он подавил отчаянное желание сбросить ее.

— Исаак, мне очень жаль, — он покачал головой, готовый двигаться дальше, но она

быстро стала перед ним, не позволяя ему сделать ни шага. — Исаак. Моя мама перерезала

вены и истекла кровью в ванной. Я нашла ее. Мне тогда было десять.

Он посмотрел на нее ошеломленно.

— Боже.

Что-то нашло на него, он не мог определить точные чувства, захлестнувшие его, и он

поддался моменту. Исаак сжал в ладонях ее лицо и поцеловал со всем отчаянием, его язык

скользнул глубоко в жар ее рта. Он целовал ее так, словно имел право на каждую частичку

ее тела, и был намерен доказать это. Он почувствовал, как она сжала пальцами край его

футболки, когда отвечала на поцелуй. Когда Исаак оторвался от ее губ, он искал на ее

лице какое-то выражение, которое бы выражало всю неправильность поступка их матерей,

но он не нашел этого. Она выглядела, как хорошо поцелованная женщина. Но все же он

пробормотал:

— Прости.

— Не стоит извиняться. Я понимаю все, — она провела кончиками пальцев по его

шраму.

Он прикрыл глаза от нежного прикосновения.

— Не знал никого, чья бы мать сделала такое. Никто не понимал меня.

— Я понимаю тебя. Почему она сделала это?

Он покачал головой вновь, ненавидя возвращаться к этому. Затем он просто пожал

плечами.

— Мой отец был злобным мудаком. Вот, скорее всего, самая верная причина. Она