Иван Башмаков - Тысяча и одна минута. Собрание русских сказок

И взял царевич Мартын невесту, и повел домой!

Теперь я вам скажу, как царевич Мирон идет. С разыщиком он идет вдвоем, а все-таки спрашивает: куда идти? И то или разыщик скажет: вот здесь! а царевич прибавит: постой, спрошу. Или он молвит: кажется, тут, а разыщик примолвит: дозвольте справиться!

Шли-шли они и так, и этак, и туда, и сюда, и к сему, и к оному, нетути – а надо сыскать. Вот видят – стоит дом, вполовину из камня, вполовину бревенчатый, и торчит стрелка царевича на самом коньке; а какой-то молодой парень машет платком, на шест навязанным, и стучит по крыше и кличет: «Кись! кись!..» – Что это вы делаете? – спросил разыщик, кошек сзываете, что ль?

– Нет, – отвечал паренек, – я голубей зову: кто-то стрелять затеял в наш дом, так как бы не ушиб голубя, а у меня все турманье знатное, и еще есть между ними скакун один, боюсь, как бы его не поранили! Кись! кись, кись!

– Да полно же киськать и поди сюда, – сказал разыщик. – Мы не голубей стрелять хотим, а подстрельнуть голубку белую!.. Скажи-ка дома хозяину: что вот, мол, такой-то царевич пришел и желает взять в замужество его дочь любимую, так чтобы он встречал его да почествовал!

– Ах ты батюшки! – вскричал парень и перестал голубей гонять, давай кричать с крыши: – Сестра! сестра! Беги из сада в светлицу, да не кажись никому, жених пришел!

Сам сломя голову с крыши долой и прямо к отцу, и сказал речи разыщика.

Царевич Мирон с разыщиком стоят на дворе, тут было собаки на них… Однако вышел скоро хозяин, и домашние, и челядь вся, собаки прочь, а хозяин с приветом тут как тут; много говорил чего хорошего и попросил в хоромы к себе, вот и вошли; а девушки красные, Бог весть откуда взялись они, так хором голосить и начали:

И прочее… что у них поется, а потом и отец, дочь которого еще и в глаза не видал царевич, повел такую речь:

«Царскою милостью, невидимым произволением ваша стрела стрельнула и дошла куда следует, и куда мы с женою не ожидали, не чаяли; видно, такая участь нашей дочери на роду написана…

Что же вам угодно возыметь от нас, благоволите выговорить!..» Царевич спрашивает товарища: «Что же тут, как?.. мне, аль тебе говорить?» А тот ему: «Благоволите погодить! Дозвольте мне за вас толком речь повесть!» И давай со стариком-отцом невестиным разговаривать:

«Ну что, как у вас?.. Велика ль семья, сколько с дому доходу имеется?.. Есть ли лавки, и чьи они?.. И одна ли дочь-девица, аль другая растет, аль еще есть третья, замужняя?.. А сыновей сколько, и в разделе ль они?.. И как дом этот, свой ли, или на женино имя значится?..» И прочее такое наговорил разыщик, что царевич Мирон диву дался: на что, дескать, человеку да все это знать!

Потом они еще калякали да соображали. Старик оставил царевича с женой своей: «Посидите-де, не обессудьте, батюшка! Дочь моя, буде вам угодно видеть ее, не может скоро прийти: такая она у меня, извольте знать, стыдливая… как-то все ей робко да совестливо; так уж дозвольте время переждать; дать ей получше принарядиться – тогда уже и явится».

И сказавши это, старик-отец пошел товарищу женихову сад показывать и везде его выводить… «Вот, – говорит, – это яблоня анисовая, а это, – говорит, – белый налив; вот на этом орешнике орехов Бог уродил нынешний год, а в прошлом все на том росли!» А там по двору поведши его, такую речь повел: «Вот, как изволите заприметить, у меня все, что к дому нужно, все имеется… Вот сарай для дров, вот подвал с вином, вот амбар с мукой, вот конюшня с конями моими отборными; я на них почти и не езжу, а все больше пешком хожу, да больно люблю их, затем и держу!..»

Так-то да этак, все показывая да рассказывая, обошел хозяин-старик весь двор свой, все свое угодье с розыщиком. И тот всем остался доволен, все ладным нашел.

Между тем сидит царевич Мирон и ждет-поджидает своей невесты. Вот старик-отец воротился в покои с розыщиком, вот и невесту вывели…

Ну уж невеста, так невеста!.. Смотреть любо: что твое сочное яблоко!.. Бела что сметана, что алый мак румяна; волос русый, станом полная, высокая, стройная, только глазок нельзя рассмотреть, какие они, голубые или карие: она их в землю потупила… А нарядов на ней – в день не переглядеть всех: и шелк, и парча, и бархат алый, и опушки соболиные, и монисты из камней самоцветных… и всякое такое, что и оком не обнять!.. Загляделся царевич Мирон на невесту; а прочие-другие на наряды не надивуются.