Иван Лихачев - WORD to PDF Converter - go4convert.com

От Балкан к Данцигу: польский перешеек

Коридор, который мы называем польским, не ориентирован или в XVI веке уже не ориентируется на Черное море, он тяготеет к Балкан - скому полуострову; несколько отклоняясь к западу, он ведет из балтий - ских стран на Дунай и в некоторых случаях в Стамбул (а возможно, и далее). Следует ли полагать, что Черное море, из генуэзского сделав - шись турецким, потеряло свою привлекательность для Польши? И да,

по

Франсуа Леклерк дю Трамбле (1577—1638), капуцин, соратник Ришелье. Неясно, откуда Бродель взял такое значение слова «старица».

и нет. Если активные до этого связи и прервались после взятия турками Каффы (1475 год), Килии (1484 год) и Белграда (1484 год) 111 , то следует принять во внимание и наступивший кризис левантийской торговли. Доля вины лежит и на татарах, из -за которых южные дороги сделались небезопасными. При этом торговля на дальних маршрутах, которые вели с XIII века от Черного моря, в особенности из Каффы, в Польшу и снабжали ее товарами с Востока, главным образом перцем и пряностя - ми, стала иссякать.

Однако прежние связи сохранились: в середине XVII века Та­вернье еще упоминает о повозках, перевозящих грузы от Варшавы до Каффы за 50 дней пути 112 . Впрочем, не следует переоценивать значения этих старых дорог, как и новых, которые открывают для Польши прямой доступ через Молдавию на Балканы, к турецким и левантий - ским товарам. Если на польской территории странным образом сформировалась зона свободной торговли, как ее называют, то есть об - ласть, на которой расположено минимальное число таможен и пунктов сбора дорожной пошлины, то нельзя забывать и об обширности ее про - странства, своими размерами «в два раза превышающего Францию», как сказано в отчете епископа Валансского Карлу IX и Екатерине Ме­дичи о польских делах (1572 год) 113 . Стоимость сухопутных перевозок здесь чрезвычайно высока. Проделав путь от Кракова до Вильно, ласт (2 т) зерна удваивается в цене 114 . Таким образом, приходится перевозить все что возможно по воде, использовать постоянные товарные потоки (например, перевозки соли) или возить малогабаритные и дорогостоя - щие изделия. Все это создает определенные препятствия.

Ситуация в Польше напоминает московскую: здесь преобладает влияние агрессивной экономики Балтийских стран и рыночный спрос расположенных еще дальше Нидерландов, которые покупают пшени - цу, рожь и продукты лесного хозяйства. Амстердам издалека диктует цены и влияет на состояние экономики 115 . В этих условиях роль Дан­цига возрастает и одновременно остается ограниченной. Это самый процветающий и благополучный город «по эту сторону Датского про - лива». Покупать выгоднее всего именно там, замечает в 1591 году один венецианец 11 , а не в маленьких местечках по соседству с Кенигсбергом или Эльбингом, «поскольку люди, с которыми здесь приходится иметь дело, более надежны, более богаты и не так невежественны, как в дру - гих местах». В Данциге также относительно легко решается проблема денежных переводов, осуществить которые можно на чрмарке Святого

Доминика, устраиваемой в самом городе, или на ярмарках Святого Варфоломея в Гнезно и Святого Михаила в Познани. Подобные услуги оказывают и банковские конторы Нюрнберга, поручительство которых действует в Вене, Рославле, Кракове и в самом Данциге.

Однако ограниченность роли Данцига проявляется в том, что он вы­ступает в качестве посредника в постоянно превышающем его возможно­сти процессе, имея дело, с одной стороны, с отсталой экономикой Польши и соседних регионов, которую город эксплуатирует во имя священного принципа freie Handel und Kommercien , и, с другой стороны, с Амстерда­мом, который диктует ему свою волю. Роль Данцига заключается в закупках зерна (а также других товаров, но в первую очередь зерна) на зимних ярмарках, устраиваемых в Торуни (Торн) и в Люблине. Поме­щики продают здесь собранный урожай (намолоченное зимой зерно поступает на продажу после оттепели, в апреле — мае). Данциг скла­дирует его, проверяет потребительские качества и торопится поскорее продать, поскольку речь идет в лучшем случае о хлебе прошлого уро­жая, который невозможно долго держать в амбарах. Sono bisognosi di danaro , прибавляет Оттобон, им нужны деньги для новых закупок, для повторных вложений, а также для переводов в звонкой монете в Нюрнберг, обычно под 3 проц. Не в этом ли причина скромности бары­шей, получаемых данцигскими торговцами, о чем говорит наш вене­цианец, проживший среди них семь месяцев? Более того, не находятся ли они под двойным прессом притязаний одновременно и продавцов зерна, и его покупателей, голландцев, англичан, французов, португаль­цев, испанцев и, чуть позже, средиземноморских народов? Иными слова­ми, не зависят ли они от милости поставщиков необходимой налично­сти, без которой невозможно работать на допотопных рынках Польши и соседних с ней стран? Марко Оттобон говорит об этом, называя два главных фактора данцигской хлеботорговли, определяющих ее конъюнк­туру: это прошлогодний урожай, поскольку продается только старое зерно, и португальский спрос (я бы назвал его спросом со стороны стран Иберийского полуострова), который оказывает влияние на рынок благо­даря относительной краткосрочности перевозок и возможности вы­ручить наличные деньги, а также благодаря своему большому объему, ко­торый не идет ни в какое сравнение с поставками в средиземноморские