Давид Гай - Катарсис

В последней партии бумаг Дан обнаружил пару листков; не читая, а лишь увидя название “Притча от Лукавого”, по инерции хотел отправить в мусор, но остановился. Что-то привлекло в пояснении: “Автор этой притчи называет себя Сэм. Имя это ни о чем не говорит. Он не изъявил желания представиться и настаивал на том, чтобы текст этот именовался именно “Притча от Лукавого”. Ладно, Сэм, а скорее всего, Семен, раз ты настаиваешь, так и быть, придется бегло прочесть.

Пришёл человек к Лукавому и спросил: “Что есть правда и что есть ложь?” И повернулся к нему Лукавый и приблизился и блеснули глаза его. И увидел человек отражение своё в глазах Лукавого: в одном большое, в другом маленькое. В одном близко увидел себя, а в другом далеко, в одном сидящим, а в другом стоящим, высоким и низким, в одежде и обнажённым, на солнце и в тени, смеющимся и плачущим, рождающимся и умирающим, живым и мёртвым, существующим и не существующим, ангелом и бесом. И зашатался человек и отвернулся, не в силах видеть себя так, и пеленой покрылся мир перед ним.

Но вот отдышался человек и сказал: “Зачем играешь ты со мной, мучаешь?” И улыбнулся и отвёл свой взгляд Лукавый и сказал: “О правде ты говоришь, человек, но что есть правда твоя?” И сказал человек: “Всегда я стараюсь говорить правду о себе и о других, и если кто другой лжёт, того обличаю. И если скажу я неправду – пусть отсохнет язык мой. Ложь же это когда кто-то говорит неправду намеренно, зная, что это неправда”. И снова улыбнулся Лукавый и сказал:

– Да, правда твоя, человек, проста как лист бумаги. На одной его стороне написано слово “правда” и на другой – слово “ложь”, и всё, что не может находиться на одной стороне, должно находиться на другой. И считаешь ты, что есть правда абсолютная, правда конечная и совершенная. И считаешь ты, что можешь знать эту правду, конечную и совершенную.

И улыбнулся тут Лукавый, а человек задрожал. И вот сказал Лукавый:

– Настоящая же правда вот в чём: правда есть не одна, их много. И есть такая правда, которую ты можешь постигнуть и есть такая которую, не можешь. И даже та правда, которую ты можешь постигнуть, вовсе не похожа она на лист бумаги, а похожа на пирамиду со многими уровнями. И говорил я тебе, что всё относительно, что и плохое и хорошее не существуют сами по себе, а только по отношению к цели, что есть у тебя. Так и говорю я, что и правда и ложь также относительны, и нет абсолютной правды и абсолютной лжи, а есть только больше правды и меньше правды. И чем ближе к вершине такой пирамиды, тем больше правды и чем дальше от неё – тем меньше правды. И то, что дальше от вершины –то ложь по отношению к тому, что ближе. И не можешь ты понять, человек, что даже то, что кажется тебе противоположным друг другу и противоречивым, может быть в то же время истинным и непротиворечивым, если посмотришь ты сверху.

Вот представь, что говоришь ты с другом своим о жизни своей, – и тут Лукавый почему-то улыбнулся, а человек почему-то опечалился, – и жалуешься ему, что жизнь твоя тяжела и беспросветна, и что ты должен работать с утра до ночи, и нести все обязанности свои. А друг твой, любящий тебя, скажет, что жизнь твоя хоть и нелегка, но всё же терпима, и что есть у тебя и жена преданная и дети, почитающие тебя, и родители, и друзья, уважающие тебя. И что не многие из круга твоего живут такой жизнью устроенной. Кто же прав тогда будет между вами двоими? И не будет ли, что жизнь твоя тяжела, правдой? И то, что твой друг скажет тебе тоже правдой? И не будет всё ли это ложью, если посмотришь на жизнь правителей ваших, или на нищих на улице, или на воинов в сражении? И разве они счастливы?

И вот говорю я тебе: нет ни правды, ни лжи самой по себе, но всё зависит только откуда ты смотришь, и что знаешь и понимаешь.

И ещё скажу тебе, человек, – сказал Лукавый, – что твоя правда не есть правда Посланника или Пророка божьего или Будды, а их правда не есть правда Пославшего их, и над ним тоже есть правда, и так без конца.

И представил тут человек всю пирамиду эту, всю “лестницу Якова” и почувствовал на миг ту правду, что ближе к вершине, и потерял он сознание своё и простёрся ниц. А Лукавый в это время терпеливо ждал. И вот очнулся человек, отёр рукой дрожащей лицо своё и спросил: “А как же я, где же моя правда в порядке этом небесном?” И спросил Лукавый:

– А где же правда муравья малого в мире твоём? И его ли правда – правда для тебя? И не есть ли мир твой гораздо больше и сложнее чем мир муравья? Так же и ты, как муравей в мире твоём, по сравнению с небесным порядком этим. И как сам ты меняешься всё время, – сказал Лукавый, – так же и правда твоя меняется с тобой всё время, и вчерашняя правда будет тебе сегодняшней ложью, и сегодняшняя ложь – завтрашней правдой.