Алвин Рис - Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

ведущие к цитаделям Иного мира, — мост узкий, как лезвие бритвы, или мост-качели,

одолеть который можно лишь «героическим» прыжком на его середину. Это пространство

между острыми лезвиями, вздымающимися на пороге и за дверью великанова замка, это

проход между Сциллой и Харибдой. Ирландские поэты считали, что euse — «мудрость»,

«поэзия», «знание» — открывается именно на кромке вод. Такие линии, не имеющие

ширины, символизируют сверхъестественное в мире пространства, и в современном

фольклоре изгнанные души находят пристанище в беспространственных зонах — «меж

пеной и водой» или «меж деревом и корой». Во времени тот же феномен представлен на

стыке двух годов или двух сезонов, а порою это некое «сейчас», которого никогда небыло

и не будет и которое все же есть

Аналогичным образом объекты, о которых можно сказать, что они «не то и не это или и

это и то», имеют таинственные сверхъестественные свойства. Магическая сила росы

(собранной на рассвете, ни днем ни ночью, майским утром, когда зима уже кончилась, а

лето еще не наступило), безусловно, проистекает из ее двойственности — этои не

дождевая вода, и не морская, и не вода из реки или колодца. Вот и омела тоже не куст и

не дерево. Как растение, растущее не из почвы, она попадает в ту же переходную

категорию, что и «муж, не рожденный женщиной» или «поросята, не рожденные

свиньей» Она не поддается классификации и потому свободна от ограничений, присущих

любой дефиниции. Недаром в одной из песней «Старшей Эдды» рассказывается, что все

растения на земле поклялись не причинять вреда сыну Одина Бальдру и лишь омела,

которая «не это и не то», оказалась свободна от этой клятвы и могла быть использована

для убийства светлого бога. В народных обрядах человек, если он становится под веткой

этого дерева, которое и не дерево вовсе, освобождается от всех условностей он получает

право на любую вольность. В свою очередь он сам оказывается лишен какой бы то ни

было защиты условностей и должен исполнить все, что от него потребуют. Мы

предположили, что, вмешиваясь перед своей гибелью в ссоры двух воинов, Кухулин не

может не отдать им свое копье именно потому, что своим вмешательством он ставит себя

в то самое свободное, но уязвимое положение между оппозициями, при котором отказ в

просьбе невозможен. В сакральной зоне между бытием и небытием становится возможно

все. Тот, кто вопреки доводам рассудка дерзает ступить в эту опасную зону, может

обрести спасение, но может и погибнуть, скрывшись навеки в волнах реки смерти,

протекающей под узким, как лезвие ножа, мостом.

О символическом значении лабиринтов за последние три десятилетия написано очень

много, ведь это одновременно и убежище от сил зла, и путь, которым умерший следует в

мир духов. Здесь мы только отметим, что лабиринты соотносятся с направлениями точно

так же, как «не то и не это» соотносятся с оппозициями. В лабиринте у человека нет

определенного направления, а значит, он достигает цели, которую невозможно соотнести

с направлениями компаса. По ирландским народным верованиям, феи и другие

сверхъестественные существа способны запутать человека, заставить его потерять

ориентацию в пространстве (а равно и во времени). Сбиться с пути может и тот, кто

случайно наступит на «вымороченную землю», под которой зарыт утробный плод или

некрещенный младенец. И наоборот, в многочисленых «плаваниях» путешественники,

потерявшие ориентацию и плывущие наугад, «без руля ибез ветрил», непременно

оказываются в Обетованной стране.

Если единение двух оппозиций символизируется линией соприкосновения, то встреча

трех и более независимых единиц ведет к обнаружению точки их схождения. Первое

соответствует территориальной границе, последнее — Слиянию Трех Вод, месту

встречи трех земельных участков или центру Ирландии, где встречаются и сливаются все

области. Уснех находится во всех четырех областях и ни в одной из них. Аналогичным

образом множественные смерти, о которых у нас шла речь, суть точки, где три и более

независимых подвига соединяются в один. Следствие должно иметь достаточную

причину, но в этих повестях несколько достаточных причин, и в итоге банальное

объяснимое событие превращается в загадку, бросающую вызов причинности. А если

событие имеет три и более достаточные причины, то причины у него как бы вообще нет.