Алвин Рис - Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

преемников. Однако в повестях, о которых мы говорили, речь идет не о насильственном

смещении слабого короля. Торжественный пир, роковая невеста и причудливые

обстоятельства смерти Конайре, Диармайда, Муйрхертаха — и Кухулина тоже, —

напоминают скорее ритуальное «убийство царя», когда иссякает его (мужская) сила или

когда заканчивается ограниченный згранее срок его правления, что некогда

практиковалось во многих районах Африки и в реликтах прослеживается практически по

всему миру

Тем не менее, если ход наших рассуждений в предыдущих главах верен, то мифы

выражают взгляд вообще на смерть как таковую. Они утверждают, что смерть, сколь бы

мирной она ни казалась со стороны, — это всегда насилие, гибель в сражении. Мифы не

смягчают воздействие смерти словами утешения, но всегда рисуют ее во всей ее грубой и

неумолимой жестокости. И все же исполнение таких рассказов на Самайн или на

поминках имело вполне определенное назначение. Эти рассказы поднимали смерть на

уровень героический и трагический. С точки зрения человека смерть можно объяснить

естественными причинами: несчастными случаями, болезнями и т.д., одни смерти

ожиданны, другие «безвременны». Но с точки зрения мифа любая смерть неестественна и

не бывает ни «безвременной», ни случайной. Смерти предопределены, и случайные их

причины суть лишь орудия изначально заданной судьбы. Сколь ни «случайна» смерть, ей

всегда предшествуют знамения. Яблоня вдруг расцветает в неположенное время, курица

кричит петухом, собака воет всю ночь. Кто-то вдруг увидел в темноте погребальную

свечу или призрачную погребальную процессию либо видел вещий сон или почувствовал

непонятную тревогу. Эти предзнаменования подчеркивают мрачность и таинственность

смерти, усиливают ее значимость. Смерть — это реальность, близость которой сознают

и этот, и «тот» мир и которую они принимают к сведению. В противовес нынешним

банальным фразам типа: «Да, он прожил счастливую жизнь», или «Он не очень страдал»,

или «Теперь ему куда лучше», — мифы и народные верования не лишают смерть ее

высокого значения и тем самым не умаляют благородства человека.

Глава 18. Эпилог

То, что поистине [существует] здесь, [существует] и там.

То, что [существует] там, [существует] и здесь.

От смерти к смерти переходит тот,

Кто как бы видит здесь различия

Катха упанишада, II, 1

И по этой причине надлежало бы тебе платить

за сочинения поэтов и поддерживать поэтов

Ирландии, поелику же весь мир есть не более чем

повесть, хорошо бы тебе покупать

повести долговечные, а не те жизнь коих коротка.

Суждение св. Колума Килле.

Разными способами миф и ритуал ослабляют власть преходящего мира над человеческим

сознанием. Под действием чарующего искусства рассказчиков размываются пределы

возможного в этом мире — мир волшебства становится реальностью, а наш обыденный

мир утрачивает свою единственность и универсальность. Убедительно воссоздавая

невозможное, рассказчик подобно фокуснику или иллюзионисту делает наш мир менее

реальным. Когда чары рассеиваются, слушатель «возвращается на землю», но теперь эта

земля уже не столь надежна, как раньше, пульс ее времени уже менее навязчив, а законы

ее действуют лишь относительно.

Если стихи поэтов не более чем повести,

То питье наше, еда и одежда — тоже повести,

И весь мир наш — повесть,

И человек, что создан из праха, — повесть.

Когда миф и ритуал обретают реальность, явленный мир становится сценой, где

разыгрывается вечный спектакль человеческой жизни

Миф не только неподвластен законам природы, он преступает все пределы здравого

смысла. На вопросы «Где находится Иной мир?», «Существует лишь один Иной мир или

их много?» — миф дает противоречивые ответы. Это и «нижняя» половина Ирландии,

страна под землей или в недрах чудесных холмов-сидов. Это и «страна под волнами»,

остров или целый архипелаг островов далеко за морем. Но и это не все. Иной мир

зачастую проявляется в самых неожиданных местах. Прямо посреди равнины на нас вдруг

опускается густой туман — и вот мы уже со всех сторон окружены чудесами. Мы

ложимся спать в зачарованной стране, а утром ее как не бывало, или мы вдруг

просыпаемся в собственном доме. Границы «того» мира невозможно определить и в

привычных терминах дистанций и географических направлений. Расположенный далеко