Вадим Скумбриев - Долгая полночь

— Один рыцарь по имени Жан д’Олерон, – мрачно ответила Жанна и села, прижимая одеяло к груди. Серые, не по-стариковски живые глаза внимательно изучали её. — Сбросил меня с обрыва в море.

Жанна нисколько не боялась рассказывать. Она была целиком во власти этого странного старика -- всё же старика, она не могла звать его иначе. К тому же тот оказался слишком уж чутким, и колдунья не сомневалась, что ложь он распознает так же быстро, как её притворство. В конце концов, она бы наверняка погибла там, на берегу, и если он сейчас изволит зарезать её прямо здесь – что же, пускай.

Но рыбак не спешил хмуриться, доставать кинжал и вонзать его в грудь Жанны. На лице его вообще не дрогнул ни один мускул, словно Жанна рассказывала о сборе капусты на соседнем поле.

– Мне нужно уходить, – добавила она. – Если д’Олерон явится сюда...

– Пускай приходит, – равнодушно ответил старик. – Я давно уже не служу ни ему, ни его отцу, и он хорошо знает это.

Значит, он ещё и знаком с Солнечным рыцарем. Новость эта Жанну не удивила, да впрочем, её вряд ли могло сейчас удивить что-нибудь вообще. Слишком уж странным было это место.

– Кто ты? – спросила наконец колдунья.

– Меня зовут Франциск. Я рыбак.

– У рыбаков не стоят дома книги и они не знакомятся с дворянами, разве что ты спас бы его когда-то, как сейчас меня.

– Я спас тебя только потому, что море должно мне много жизней, и я забираю этот долг, – ухмыльнулся Франциск. – Да и не каждый день волны выбрасывают на берег красивых женщин. Всё больше английских моряков.

– И всё же ты не рыбак.

Он лишь пожал плечами и уселся на стул, сложив руки на груди.

– Что такого ты натворила в Монтендре, если Солнечный рыцарь столкнул тебя в лапы к морским духам? Насколько я помню, он всегда был вежлив с дамами. Почему он так зол на тебя?

– Я убила его брата, – без выражения ответила Жанна.

На лицо Франциска вновь выползла злая улыбка.

– Бедняга Луи, – сказал он. – Говорил я, что однажды женщины подведут его, но нет, он не слушал. Если уж положил глаз на какую красотку, так обязательно брал своё. Однажды он просто должен был нарваться. Вот и получил.

Жанна промолчала. Рыбак начинал пугать её: впервые в жизни колдунья встретила человека, способного так легко угадывать всё, о чем она думала и даже не думала вовсе.

А ещё она обшаривала комнату взглядом в поисках одежды и не находила её.

– Значит, он тебя взять захотел, а ты отказала, – продолжал Франциск. – Убивать, конечно, не стоило, хоть я и считаю, что туда ему самая дорога, но сделанного не воротишь. Солнечного рыцаря я тоже понимаю. Почему ты думаешь, будто он сюда поедет? Любой подумает, что ты мертва. Не в человеческих это силах – выплыть в шторм у скал.

– Но ведь я выплыла, – не удержалась Жанна.

– И погибла бы на берегу, если б я не заметил тебя, – безжалостно добил её Франциск. – Волны тащили тебя обратно. И ты не могла никого призвать себе на помощи.

– Духи мне не помогали.

– Тебе помогла сама Дердаэль, колдунья. Не забудь оставить ей подношение в храме. Вдруг оно не окажется в карманах священников?

Жанна хотела сказать, что с ангелом удачи никогда не общалась, да и незачем ей выделять безвестную ведьму среди тысяч других людей, но язык снова словно отнялся. Она знала непостоянность и непредсказуемость сущности, что звалась среди людей Дердаэль. Иные клирики сомневались даже, разумна ли она, а кое-кто и вовсе не стеснялся высказывать, будто никакой Дердаэль нет на свете, а посвящённые ей храмы занимаются сбором денег с доверчивых прихожан. Но слишком уж повезло Жанне не разбиться о камни у подножия обрыва, не утонуть во время шторма, не умереть на скалах у берега... да ещё Франциска встретить.

Правда, она толком не могла сказать, повезло ей с последним или всё же нет.

– Если ты ищешь свою одёжку, так она сохнет снаружи на солнце, – сказал рыбак. – Даже сапоги целы, хотя могли утащить тебя вниз. Я смыл соль и вымочил всё в пресной воде, чтобы тебе хоть было что надеть.

– Уверена, с моряков одежду ты не снимаешь, – пробормотала Жанна.

– Так ты и не моряк, – рассмеялся Франциск. – И не приплыла сюда под флагом короля Эдуарда, знаешь ли. Раздевать француженку, да к тому же рыжую и красивую – это вовсе не то же самое, что раздевать моряка-англичанина. Не будь на меня в обиде, колдунья: не сними я одежду, так пришлось бы таскать просоленную рубашку с юбкой, да и ранам твоим от соли лучше не станет. А женского тела я уж видал-перевидал – ещё одно ничего не изменит.