Juan Román - 0840088001426705588 .. - .

символическое значение и способными вызвать скорее смешок, чем мурашки. Именно это

Джейн Остин и проделала в "Нортенгерском аббатстве" (1818). К 1820 г. - невзирая на

новаторского "Франкенштейна" Мэри Шелли (1818), где источником ужасов впервые стала

наука, а не средневековые суеверия, - понадобилось новое направление; и, как по заказу,

оно пришло из новой страны.

Чарльз Брокден Браун первым попытался пересадить готику в духе Радклифф в

американскую почву с помощью "Виланда" (1798) и последующих романов, но с

незначительным успехом. Еще в 1829 г. Уильям Хэзлитт поднял вопрос относительно

Брауна и в расширительном смысле - всей американской готики, который имел некоторое

отношение к Лавкрафту:

...ни единого призрака, рискнем мы утверждать, никогда не видели в Северной

Америке. Они не разгуливают посреди бела дня; ночь невежества и суеверий,

что благоприятствовала их появлению, закончилась задолго до того, как

Соединенные Штаты гордо поднялись над волнами Атлантики... В этом

государстве стабильности и свободы от природных врагов, упорядоченном и

лишенном драматизма, м-р Браун сажает одному из своих героев демона на

плечи, дабы его потерзать; - но что его там удерживает? Никаких

предрассудков или тайных суеверий со стороны американского читателя: за

неимением

подобного

писатель

понужден

добирать

нескончаемым

бахвальством и фиглярством.

Хэзлитт, возможно, был чересчур оптимистичен насчет рациональности американского

ума, однако он указывал на реальную дилемму: если секрет "толчка" (как окрестит этот

Лавкрафт), вызываемого готикой, - призывание сверхъестественного в средневековую

эпоху, то как сверхъестественное может проявиться в стране, где не было Средневековья?

Именно Эдгар Аллан По (1809-1849) впервые решил эту проблему: не столько перенеся

место действия своих рассказов в Старый Свет, сколько создав тщательно описанные, но

предельно туманные края "где-то там", что позволило сместить фокус с географии - на

человеческий разум. Часто забывают, насколько близок был По к последним стадиям

классической готики; его первый крупный рассказ, "Метценгерштейн", опубликовали в

1832 г., лишь двенадцать лет спустя после "Мельмота". И совершенно ясно, что многие

образы его рассказов взяты из английской и германской готики, в особенности из Э.Т.А.

Гофмана. Вспомним знаменитую защиту По оригинальности своих творений от критиков,

заявлявших, что они слишком германские: "Если темой многих моих сочинений являлся

ужас, я утверждаю, что ужас родом не из Германии, но из души". Эта единственная фраза

точно определяет революционное смещение акцентов, произведенное работами По.

Смещение - которое можно определить как переход от внешнего ужаса к внутреннему, -

никоим образом не универсальное, даже для работ самого По: многие его рассказы -

определенно о сверхъестественном, но в некоторых невозможно определить, является ли

описанный ужас сверхъестественным или психологическим. (Когда главный герой

"Черного кота" на стене дома "увидел на белой поверхности нечто вроде барельефа ,

изображавшего огромного кота", - истинное ли это видение или просто галлюцинация?)

Работы По стали эталоном - для многих авторов помимо Лавкрафта - богатого и сложного

стиля, акцента на аномальную психологию и - что, возможно, важнее всего - теоретическим

и практическим подтвеждением того, что ужасное эффектнее работает в произведениях

малого объема.

Трудно обнаружить прямое влияние По на последующую литературу ужасов, поскольку

то, что Лавкрафт называл "пережитками готической фантастики", продержались как в

Англии, так и в США, почти до конца столетия, воплощаемые такими авторами как

Фредерик Марриет ("Корабль-призрак" [1839]), Эдвард Бульвер-Литтон ("Лицом к лицу с

призраками" [1859], "Странная история" [1862]), Уилки Коллинз и многие другие. Вскоре

после смерти По ирландец Джозеф Шеридан Ле Фаню (1814-1873), явно под влиянием

последнего, писал чрезвычайно похожие работы, что особенно проявилось в коротких

рассказах ("Зеленый чай", "Кармилла"). Его романы, лучший из которых "Дядя Сайлас"

(1864), выдержаны в более традиционном готическом ключе. К концу столетия работы Ле

Фаню постигло прискорбное забвение. Лавкрафт их почти не читал, а прочитанные ему не