Эспер Ухтомский - От Калмыцкой степи до Бухары

Когда я, за городом Калганом, на пути от Кяхты в Пекин, миновал поразительно красивые дикие ущелья, где сереют грандиозные очертание великой китайской стены - странное, радостное сознание, что я, наконец, въехал в самобытнейшее из государств‚ довольно скоро /182/ сменилось иным: какою-то вялостью, усталостью мысли, пресыщением, брезгливостью.

Извне вся эта китайщина стала сразу до такой степени знакома и противна, что и выразить трудно. Теперь же я искренно и твердо убежден в важности разностороннего изучения той почти незыблемой культуры, которая выработана Небесною империей и от которой народам запада не мешало бы очень многое разумно позаимствовать. Ее строй во всяком случае не ниже нашего полного неустроя.

Бухарский Чарджуй имеет характерную внешность. Узкие улицы извиваются между невзрачными серыми одноэтажными постройками, лишенными окон снаружи. Полутемные, крытые (от солнца и непогоды) базары, доступные не только людям, но и вьючным животным (до верблюдов включительно); пестрый, убогий с виду товар, без подбора наваленный на полу и на полках; апатичные продавцы, или сидящие‚ поджав ноги, у своего имущества, или же что-нибудь выделывающие, смотря по ремеслу, коим каждый занимается; суетливая толпа, верхом и пешком двигающаяся по рядам лавок‚- это быстро может примелькаться, почудиться давно известным.

По временам, заупрямившийся ослик, на ко- /183/ тором, к слову сказать, путешествует зараз человека по два, - загородит дорогу, мешает вьюкам проталкиваться дальше среди многолюдья, никакими побоями не побуждается к уступчивости. Тогда все вокруг озвучивается, кричит. В Бухаре, где скопляется гораздо больше базарных посетителей, подобная задержка является еще сложнее и хуже, пока длинноухого бунтовщика не схватят наконец за хвост и одну из задних ног, не оттащат насильно в сторону. И вот опять кровообращение восстановляется.

Чарджуйский кремль (арк, урда) высится на пригорке, с довольно крутым подъемом; он удачно изображен в некоторых сочинениях о нашей Средней Азии и действительно красив. Перед тем, как идти наверх в ворота, с двумя башнями по бокам (за стены крепости, в жилище бека), озираешься и видишь себя среди сравнительно просторного двора, где стоит горсть бухарских солдат. Еще недавно, в момент приезда чужестранцев с визитом к губернатору, представители местного войска сбирались на показ в значительном количестве. Теперь такой парад, справедливо, почитается излишним. Прежде гостей встречали заботливо и торжественно, богато дарили, /184/ угощали, мучили туземным этикетом. В наши дни это отходит в область книжных описаний. Бека предупреждают, правда, заранее, кто его намеревается посетить, но посещение не сопряжено с особыми церемониями, не требует подарков, вообще - крайне просто.

В упомянутом дворе, бывший здесь недавно французский офицер, граф Шолэ, осматривал под навесом бухарских пушки и насмешливо определил, будто они совершенно похожи на те, из которых стреляли англичане в битве при Креси, т. е. в 1346 г. Если бы эмир о том знал, он едва ли нашел бы лестным подобное сравнение.

Гостей бека ожидает у входа в арк бухарский чиновник с посохом * [U25] ) жмет им руки и ведет к правителю. Группы служащих стоят вдоль дороги, пока туда взбираешься, во внутренней ограде главного дома. Туземный губернатор принимает в незатейливой полуевропейской обстановке, с обыкновенными, недорогими коврами, немногими креслами и стульями, в двух комнатах, из ко- /185/ торых в одной здоровается с приезжими; в другой накрыт достархан (собственно «скатерть» или, по-здешнему, «угощение», притом далеко не отличающееся изысканностью и обилием яств и лакомств). Тут, за столом у чарджуйского бека (сюда же назначаются лица весьма знатные или с большими связями: в былое время сын самого эмира, потом внуки важнейшего сановника), подается лишь малая доля всей той снеди, о которой недавно еще говорилось путешествовавшими по Бухаре. Им предлагались обсахаренные орехи, фисташки. миндаль, изюм, сладкое тесто, сбитые сливки с яичными белками, лимонное варенье, русские конфеты, виноград, дыни, арбузы; затем, - так сказать, на обед - приносилась масса блюд: жареные куры с луком, пельмени, шурпа (суп из рису и моркови), шир-брюнч (густая молочная каша), на всякие лады приготовленные баранина, куропатки, фазаны, кумыс, чай, и т. д. и т. д. Хотя, конечно, немыслимо попробовать даже половины подобного угощение, да оно и вряд ли бывает аппетитно подано; но для знакомства с некоторыми чертами туземного быта, это представляет бесспорный интерес.