Эспер Ухтомский - От Калмыцкой степи до Бухары

Сначала сфера индийского религиозного влияние затронула Авганистан, а потом и дальше, и дальше стала заполонять Среднюю Азию. Этические заповеди представлялись всем и каждому до того простыни и спасительными, столько в них роилось Новозаветных элементов, что успех истин, возвещенных Буддою делался неотразимым, психически роднил и южан, и северян. Однако, тем не менее, и здесь чувствовался какой-то пробел. Жизнь по-прежнему складывалась нелепо и мрачно. Или степь терпела от городов и селений, или, наоборот, их осаждали и губили туранцы. Азиатам самим по себе не под силу было положить конец такому ненормальному порядку вещей. Требовалось вмешательство юной и маленькой Европы, сыны которой, в ничтожном количестве, уже дома умели грудью встречать восточных варваров и пламенели желанием гнаться за ними вслед.

И вот наступают времена Александра Македонского. Горсти железных людей выходят на бой с полчищами врагов, совершают длиннейшие, изумительные походы. Одним словом, /65/ тогда в некотором роде разыгрывается нечто аналогичное нашим усилиям и успехам в Средней Азии. животворное веяние проносится над нею. Греки упорно стремятся пересоздать наследованные от персов сатрапии на рубежах Турана, осилить и подчинить последний, умственно и нравственно сдерживать все в сфере эллинского круга идей. Устанавливается широкий взгляд на вещи. В торговом отношении обращается внимание на Аму-Дарью, на Каспийское море. На нем строится флотилия. Мечтают о соединении его каналом с Понтом Эвксинским. Но постепенно западное влияние слабеет. Ему недостает еще внутренней мощи править отдаленными самобытными краями. Над ними сгущается мрак. Мы пока не знаем даже хорошо, как в них чередовались события. Известно лишь, что постепенно средне-азиатские страны, под напором вторгавшихся в них разнороднейших элементов, образовывали царство за царством. Индо-скифские владыки сменяются парфянскими, эти - персидскими. Китайские войска пробиваются до каспийского побережья. В Самарканде скопляются рабочие-китайцы. Общение с Небесной империей, по-видимому, делается теснее. Тем не менее не создается ничего устойчивого. Брожение по-прежнему раз- /66/ ъединяет ирано-туранские народности. Пока не является с оружием в руках суровый ислам, Средняя Азия подобна взволнованной морской поверхности.

Новые религиозные начала, связи с молодым и обширным мусульманским миром, расцвет в нем наук, культурное значение городов - все точно сговаривается возвеличить ее до небывалой степени. Но и это оказывается не слишком продолжительным. Если приумолкли кочевники вблизи, так поодаль собираются тучи. Из Забайкалья подымается Чингис-хан. Монголы неудержимо стремятся и завоеванием ради завоеваний. Арабской цивилизации, поколебленной ими, уже не подняться в старом блеске. Туран опять раздвигает свои границы.

По временам видишь, как будто прошлое воскресает. Тамерлан и Тимуриды, насколько можно, пекутся о знаниях, об искусстве. Но мало помалу все, чем раньше справедливо гордились туземцы, тускнеет, мельчает, вырождается. В текущем столетии туркмены совершенно отбрасывают и принижают иранцев.

Массою причин христианская держава побуждена вмешаться в среднеазиатские дела. Россия властным движением прекращает тамошние смуты, идет в степи и центры ханств /67/ с гуманной политикой, ставит себе задачей по-европейски работать на свежем поприще. Однако, труд такой весьма и весьма нелегок. И в людях‚ и в средствах для того немудрено ощутить величайший недостаток. И вот тогда-то один из наших выдающихся государственных деятелей, генерал Анненков, наперекор мнению близорукой толпы, ясно и твердо намечает железнодорожный путь от Каспийского моря в глубь страны. Мысль о проведении подобной линии, по недоступным почти местностям, встречена несочувственно‚ считается чуть ли не безумием, возбуждает опасения - как же в конце концов бороться при этом с тремя плохо одолимыми преградами: движущимися песками, безводьем и отсутствием топлива.

То, что по дороге остановило бы всякого другого, не могло заставить строителя отказаться от своей заветной мечты. Когда началось сооружение первого участка, то, для ограждения его от песчаных заносов, привозилась глина и обливалась морскою водою, которая, при высокой температуры быстро испарялась, и на политой поверхности затем образовывалось нечто вроде соленой коры. В тех пунктах, где, по направлению господствующих ветров, замечались наибольшие заносы, вдоль железнодорожного по- /68/ лотна ставились щиты, похожие на те, что употребляются у нас в России для зашиты линий от снегов. Позже, в песках, практика натолкнула еще на новый способ самообороны. Так как, при малейшем ветре, вершины нагих песчаных холмов словно курятся, отделяя развевающийся песок, - генерал Анненков приказать произвести следующие опыты: нарубался саксаул, - печальное растение, ютящееся в пустынь,- накладывался в маленькие траншеи, с одной стороны присыпался песком, с другой оставался, образуя своего рода щетку. Оказалось, что мера вполне соответствовала цели. Получилось некоторое ограждение полотна. Параллельно явилась забота о сохранении и усилении растительности вдоль дороги.