Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 3

«История с ожерельем королевы»

Двор окончательно дискредитировал себя в глазах общества, и «австриячка» Мария Антуанетта, которую стали называть «госпожой Дефицит», сделалась особенно непопулярною в публике. Знаменитая история с ожерельем (l'affaire du collier) доказывает, как дурно смотрело на королеву французское общество [4].Кардинал де Роган, епископ страсбургский, попал в немилость при дворе и из всех сил пытался вернуть себе расположение королевы, особенно бывшей к нему неблагосклонною. Одна авантюристка, называвшая себя графиней Ламотт, и известный шарлатан Калиостро, снискавший большой успех среди легковерной аристократии своими познаниями в тайных науках и вызовами духов, стали эксплуатировать Рогана. Узнав, что королева отказалась по неимению денег от покупки страшно дорогого ожерелья, которое ей очень понравилось, графиня Ламотт убедила кардинала, что ему легко будет вернуть милость королевы покупкою для неё этого ожерелья; Калиостро помог ей в этом деле, причем было устроено тайное свидание Рогана с какою-то женщиной, переодевшейся королевою. Ожерелье было приобретено в долг за поручительством Рогана, увезено в Англию и там продано, а кардинал, и не подозревавший тут никакого обмана, очень удивлялся, видя, что Мария Антуанетта не надевает ожерелья. Когда он не получил ожидавшейся им министерской должности, а ювелир, продавший ожерелье, – должных ему денег, обман вскрылся (1785). Епископ страсбургский был арестован во время торжественного богослужения, предан суду вместе с обманщицей графиней, и начался скандальный процесс. Роган был освобожден, графиню клеймили и приговорили к тюремному заключению на всю жизнь, но она бежала из тюрьмы и потом участвовала в раздувании всей этой истории, бросившей тень и на королеву. Публика готова была верить всему дурному и сильно подозревала Марию Антуанетту в том, что она была тут не без греха. На двор посыпались памфлеты, которыми мстила за свое бесчестие и оскорбленная фамилия де Роганов.

Влияние на Францию североамериканской войны за независимость

Одно событие в области внешней политики также весьма сильно подействовало на французское общественное мнение [5]. Восстание английских североамериканских колонийпротив своей метрополии (1774) и начавшаяся между ними война, объявление колониями своей независимости от Англии (1776) и образование из них республики Северо-Американских Соединенных Штатов, появление во Франции знаменитого американского патриота Бенджамина Франклина, искавшего помощи своей родине, участие в этой войне нескольких выдающихся французских добровольцев и, наконец, посылка самим правительством на помощь американцам войска под начальством Рошамбо, – все это страшно взволновало французское общество. Оно весьма близко приняло к сердцу дело политической свободы в Америке, видя в восстании английских колонистов и в образовании нового свободного государства применение тех политических принципов свободы и равенства, которые проповедовались французской литературой. Успех новой республики, подтвержденный версальским миром (1783), по которому европейские государства признавали независимость Соединенных Штатов, окрылял надежду французов на то, что новые идеи восторжествуют и на своей родине. Громадное большинство французского общества не знало, что колонии давно пользовались и самоуправлением, и правами личной неприкосновенности своих граждан, и религиозною свободою, и гражданским равенством, и не обращало внимания на то, что на девственной почве Америки не было тех исторических сил – королевской власти, католического клира и феодальной аристократии, существование которых во Франции отражалось не на одних политических и социальных порядках, но и на всех привычках инравах нации. Общество видело только освобождение целого народа от угнетения, которое имело, однако, совсем иной характер, чем то, на какое могли жаловаться французы, – и видело, что в данном случае играли роль новые политические идеи, как бы выросшие во Франции и оттуда перенесенные в Америку. Поскольку принципы индивидуальной свободы, разделения властей, народного верховенства осуществлялись в учреждениях новой республики, они были в сущности наследием долгого развития самой английской жизни: английские колонисты, гонимые на родине в эпоху деспотических Стюартов, впервые принесли их с собою на новую почву и уже тогда осуществили их в своем быту. Идеи эти продолжали между тем развиваться и в самой Англии, именно в её политической литературе, которая, как известно, сильно повлияла на литературу французскую. То, что последняя развивала, защищала, доказывала в области отвлеченного умозрения, уже осуществлялось ранее этого в жизни североамериканских колонистов. Между старыми американскими порядками и новыми французскими идеями было несомненное родство; вот почему французские политические принципы естественных прав личности, гражданского равенства, народного верховенства, разделения властей были приняты американцами, для которых они имели характер философской обосновки отношений, и без того осуществлявшихся их жизнью; вот почему и французам не знавшим фактических отношений , могло показаться, что американцы у себя создали все это вновь на основании новых политических идей. Сами американцы помогли образованию такого мнения между прочим и своей знаменитой декларацией 1776 г. Когда в 1774 г. американские патриоты, представители отдельных провинциальных собраний, съехались на общий конгресс в Филадельфии, они составили здесь декларацию прав по образцу декларации английской, изданной после второй революции; её назначением было подействовать на общественное мнение в Англии, и потому конгресс ссылался в ней преимущественно на разные статуты и грамоты английского государственного права, допустив, впрочем, ссылки и на право естественное. Это было еще перед началом восстания, но когда война с Англией началась, и колонии решились отложиться от метрополии, то конгресс составил вторую декларацию и на этот раз уже для всего цивилизованного мира: здесь уже не было такой надобности ссылаться на государственные законы Англии, мало известные в других странах, почему и были выдвинуты вперед уже аргументы новой политической философии, т. е. ссылки на естественные права людей и народов, права их на равенство, свободу, стремление к счастью и самоуправление. Целый народ исповедовал эти принципы, и впечатление этого факта на французов было весьма сильное Страстное увлечение этой декларацией выразилось в некоторых сочинениях эпохи например, в «Révolution de l'Amérique» (1781) аббата Рейналя, который, между прочим, писал: «зачем у меня нет гения и силы речи знаменитых ораторов Афин и Рима! С каким величием духа я воспрославил бы благородных мужей, которые своим терпением, своею мудростью, своим мужеством соорудили это великое здание!» и пр. И далее: «героическая страна! мой преклонный возраст не позволяет мне побывать в тебе. Никогда не увижу я себя среди почтенных мужей твоего ареопага, никогда мне не доведется присутствовать при совещаниях твоего конгресса! Я умру и не увижу жилища веротерпимости, нравственности, законности, добродетели и свободы! Свободная, святая земля не скроет моего праха, но я, по крайней мере, желал бы этого, и моими последними словами будут молитвы к небу о твоем благоденствии». Декларацию 1776 г. и американские порядки просдавляли еще Мабли (Notre gloire ou nos rêves, Observations sur le gouvernement et les lois des Etats-Unis de l'Amérique), Бриссо (Nouveau voyage dans les Etats-Unis de l'Amérique, 1788), Кондорсе и др.