Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

Франц фон Зиккинген предводительствовал и восстанием 1522 г. Этот рыцарь, сблизившийся с Гуттеном во время только что упомянутого похода, был человек энергичный, храбрый, весьма влиятельный среди членов своего сословия и вместе с этим человек, несомненно, одаренный всеми главными способностями организатора. Ему не могли быть близки культурные и общественные интересы, заставлявшие Гуттена бросаться в литературную, религиозную и общественную борьбу, так как Гуттен, по собственным его словам («Оправдание»), «получил такой нрав от Бога, что ему и с большею болью, и глубже, чем другим, проникало в душу общее страдание», но он разделял все воззрения и стремления своего сословия. Зиккинген был солдат, участвовавший во многих войнах, и рыцарство охотно становилось под его знамена, под которые охотно же шли и простые ландскнехты, и другие всякого звания люди. Переходная эпоха от средних веков к новому времени в истории военного быта характеризуется падением старых феодальных ополчений и лишь первыми шагами в образовании постоянных армий, но главным образом кондотьерством, получившим особое развитие в Италии. В Германии старые вассальные дружины пришли в упадок, а постоянного имперского войска не образовалось, так как князья этому постоянно противились, опасаясь усиления императора, а между тем потребность в войске была, и этим создавались условия, благоприятные для развития кондотьерства: припомним в эпоху тридцатилетней войны роль Валленштейна. Франц фон Зиккинген был чем‑то средним между средневековым рыцарем и кондотьером вроде Валленштейна, явившегося на историческую сцену столетие спустя и тоже в смутную эпоху, которая тогда переживалась Германией. Зиккинген смотрел еще на себя, как на слугу империи, и служил Максимилиану I в его войнах, но это не мешало ему служить и Франциску I. Впрочем, он отверг его золото, когда тот, ставя свою кандидатуру на императорский престол, хотел расположить влиятельного рыцаря в свою пользу. Другими рыцарскими чертами были у Зиккингена ненависть к князьям, духовным и горожанам, привычка по собственному произволу прибегать к мечу для защиты того, что он считал правым делом, хотя подобный рыцарский самосуд считался простым разбойничеством и со стороны князей, и со стороны горожан. Впрочем, Зиккинген действительно не забывал о своих интересах, когда выступал в роли карателя виновных. Нам не раз уж приходилось видеть, что Ульрих фон Гуттен прочил Зиккингена в вожди восстания, которому он все более и более придавал в своих памфлетах характер общенародного дела.

Летом 1522 г. Франц фон Зиккинген устраивает рыцарский съезд в Ландау, где съехавшиеся заключают между собою союз (der Ritterschaft brüderliche Vereinigung). К сожалению, условия этого союза остаются не вполне ясными, несмотря на существование союзного документа (Bundesbrief), равно как неясны и побудительные причины, именно в это время заставившие Зиккингена пригласить рыцарей на собрание. Если только не было тайных статей договора, имевшего целью обеспечение сословных прав, союз вовсе не был направлен против князей: по крайней мере, обязываясь не воевать друг с другом (прекратить Fehde), по всем же недоразумениям обращаться к суду, союзники делали исключение для княжеских рыцарей на случай войны между их князьями, так как рыцарям последних участвовать в войне не возбранялось под условием щадить имения противной стороны и по окончании войны возобновлять союз. Затем был устроен комитет, в состав которого входили Зиккинген и двенадцать рыцарей, так сказать, для ведения дел союза: во всех важных случаях они должны были обращаться по месту жительства к ближайшим рыцарям и спрашивать их совета. Раз в году предполагались общие съезды с обязательством являться на них всем участникам союза и с подчинением отсутствующих принятым решениям. Если поставить вопрос, против кого видимо был направлен союз, то придется указать на прелатов, так как только их не допускали рыцари в члены союза, открыв доступ в него и князьям, и городам, буде они пожелали бы к нему примкнуть. Есть, однако, указание на то, что в существе дела союз не особенно благоволил к княжеской власти: союзники не должны были обращаться ни к княжеским судам, ни к имперскому верховному суду, члены которого назначались князьями, но обязывались под страхом удаления из союза обращаться к своему третейскому разбирательству без всякой апелляции в имперский суд.

Союз заключался на шесть лет, срок слишком малый для крупного предприятия и слишком длинный для достижения какой-либо временной цели. Были ли при этом тайные статьи, принимаемые некоторыми историками на основании ходивших тогда слухов, а также в виду того, что поход на трирского архиепископа начался очень скоро после съезда в Ландау, или следует тут различать, как делает Ульман, планы рыцарей от планов самого Зиккингена, что весьма вероятно; несомненно только одно то, что за съездом в Ландау весьма быстро начался поход, но что в нем участвовали далеко не все те рыцари, которые приезжали в Ландау и договаривались между собою. Нужно еще заметить, что формальное заключение союза должно было наступить через десять недель, и что Зиккинген перед походом не созывал нового собрания. Что касается до самой цели нападения на трирского архиепископа, то и тут многое остается неясным: враги Зиккингена обвиняли его в стремлении создать себе самостоятельное княжество на границах Германии и Франции, а то, что приписывает ему Гуттен в своих памфлетах, в большинстве случаев выражает собственные желания Гуттена; только, пожалуй, заявление Зиккингена, что он намерен идти по стопам Жижки, отобравшего у монахов и духовных земли, заслуживает внимания. Затем известно, что с архиепископом‑курфюрстом у Зиккингена были личные счеты, и что еще в 1521 г. он начал вербовать войско, выставляя предлогом войну императора с французским королем. Нападение свое на архиепископа Зиккинген мотивировал желанием открыть слову Божию двери, крепко запертые архиепископом, во владениях которого действительно началось религиозное брожение, соединившееся с выражениями неудовольствия на его правление. Зиккинген даже называл в воззвании свое ополчение рыцарями креста против врагов Евангелия. Начав поход с небольшими силами (maximum с 15 тысячами, из которых 10 тысяч было пехоты), он по-видимому рассчитывал, что к главному отряду постепенно присоединятся другие рыцари, что подданные архиепископа окажут ему поддержку, что сам курфюрст будет застигнут врасплох, а соседи ему не помогут. Курфюрст пфальцский был в хороших отношениях с Зиккингеном, и он надеялся на его нейтралитет; майнцский архиепископ был товарищ ненадежный, а кёльнский (Герман фон Вид) – кабинетный теолог, совсем не интересовавшийся мирскими делами. Быть может, захват трирского архиепископства должен был быть лишь началом более крупного переворота, но Зиккинген ошибся в расчетах и встретил против себя союз князей; они были встревожены его предприятием: не в первый раз уже он начинал враждебные действия против князей. Например, ландграф Филипп Гессенский подвергался и раньше нападению с его стороны: уже по этому поводу трирский архиепископ предостерегал других князей против Зиккингена. На первых порах Зиккинген имел успех, объявляя, что он идет на «врага Бога, императорского величества и порядка империи», и что поход совершается «во имя императора», но осторожный архиепископ, знавший своего противника и ожидавший беды от съезда в Ландау, успел заранее приготовиться к обороне. Осада Трира не удалась, особенно когда курфюрст пфальцский и Филипп Гессенский пришли на помощь к архиепископу. Зиккингену пришлось из наступления перейти в оборонительное положение, имея опорными пунктами сначала два замка Эбернбург и Ландштуль, а потом только один Ландштуль, который он должен был наконец сдать князьям. В это время он был смертельно ранен и скончался в присутствии своих победителей (май 1523 г.). Победа была полная, и ею князья воспользовались, чтобы сломить рыцарей и уничтожить их союзы. Среди восставших популярна была мысль о восстановлении старины, когда Германия была едина под властью императора, окруженного рыцарством, и князья еще не поднимались так высоко; но император в это время отсутствовал, князья оказались солидарными, а союзников у рыцарей не нашлось, хотя Зиккингену и приписывали намерение соединиться с крестьянами: по крайней мере, враги его, чтобы сделать его более ненавистным в глазах князей, представляли дело таким образом, и сам он говорил в том же смысле, впрочем, быть может, больше имея в виду запугать противников. Более дальновидные люди не верили, однако, этим россказням, и герцог Георг Саксонский резонно говорил, что «башмак (крестьянский символ) направлен против низшего дворянства (widder den gemeinen Adel), ибо где власть в руках крестьян, там и дворянство, и всякое начальство утеснены» (wo die pawern regieren, dasselben ist der Adel und alle Herrschaft vordruckt). Так и случилось, ибо восставшие крестьяне прямо хотели уничтожить и рыцарей. Против князей Зиккинген мог бы скорее рассчитывать на города, которым de jure позволялось примкнуть к союзу, тем более, что в виду угрожавших Германии переворотов в марте 1522 г. был назначен в Шпейере съезд представителей от городов. Туда Зиккингеном было даже отправлено посольство, но города не доверяли ни рыцарям вообще, ни Зиккингену в частности, так как он делал нападения и на них. Замечательно, что рыцарское восстание было подавлено частным княжеским союзом, а не тем имперским правлением (Reichsregiment), которое было организовано по капитуляции на Вормсском сейме.