Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

Ульрих фон Гуттен

Одним словом, общественное движение с самого начала пошло вразброд, тогда как князья, против которых оно совершалось, действовали солидарно, оставшись притом в Германии единственною высшей властью в отсутствие молодого императора. Надежды, возлагавшиеся на Карла V патриотами, исчезли после Вормсского сейма, и мы уже видели, что Ульрих фон Гуттен в одном из своих памфлетов 1521 г. влагает Францу фон Зиккенгену в уста слова, что он‑де не прочь пойти по стопам Жижки, если добром не удастся устроить дело; этот памфлет кончается заявлением Зиккингена, что он предпримет что‑нибудь решительное, и что у него есть и помощник недурной – Гуттен. Вскоре Гуттен написал еще один памфлет под названием «Разбойники», любопытный по сделанной в нем характеристике внутреннего состояния Германии. В этом произведении Зиккинген и сам Гуттен ведут разговор с приказчиком банкирского дома Фуггеров, обозвавшим рыцарей разбойниками. Это дает повод Зиккингену распределить всех разбойников, существующих в Германии, на четыре класса, при чем грабители на больших дорогах признаются им еще не за самых важных: хуже их купцы, – а наиболее скверные из них Фуггеры, потом идут юристы, и наконец самые вредные – духовные. Против этих‑то последних Зиккинген и считает нужным действовать, но удерживает пылкого Гуттена, желающего не откладывать дела: старший рыцарь замечает, что ждать долго не придется, ибо Лютер и Гуттен уже достаточно взбудоражили Германию, и рыцари протягивают бюргеру руку. В «Новой песне» Гуттен приглашает идти за собою и рыцаря, и ландскнехта, а по окончании Вормсского сейма он сделал даже попытку вооруженного нападения на папского нунция Алеандра, когда тот ехал из Вормса, что было только началом целого ряда подобных подвигов против духовных проезжих, которых Гуттен по‑рыцарски грабил на дорогах, – черта сословных нравов, оставшаяся в гуманисте. В то же время он продолжает писать свои зажигательные памфлеты, стремясь объединить в борьбе с духовенством и князьями уже все сословия. Прежде всего в «Плаче о свободе немецких городов» он выдвигает идею союза «бедного дворянства» с городами: царство тиранов одинаково давит дворян и города; эти тираны одни выдвинулись вперед, «пожирают бедное дворянство и ежедневно ищут путей и способов, чтоб ни один город не оставался свободным (dass je bei Freiheit bleib kein Stadt)», так как они только о том и думают, чтобы отнять немецкую свободу; отсюда вывод – необходимость соединиться городам с дворянством, ибо, прибавляет Гуттен, «нет никакого иного лекарства, которое освободило бы нас от нашего недуга». Тогда же, в 1522 г., Гуттен написал и своего «Neu Karsthans». В этом стихотворном диалоге Карстганс [2],крепостной духовенства, жалуется на претерпеваемые им притеснения и грозит припомнить все обиды, когда дело дойдет до расчета, которого и ждать крестьяне не стали бы, был бы у них только вождь. Собеседником Карстганса Гуттен выводит Зиккенгена. Он соглашается в неизбежности восстания, но выражает опасение, что народ не сумеет отличить правого от виноватого. Карстганс ему на это возражает, что крестьяне собираются пригласить его в свои вожди, но Зиккенген говорит ему, что не может сказать, принял ли бы он на себя начальство, прибавив, впрочем, что согласен с мыслью о необходимости союза между рыцарями и крестьянами. Таким образом, в идее Гуттена союз дворянства с городами дополнялся союзом рыцарей с крестьянами. Этот демократический радикализм Гуттена совершенно не подходил, однако, к тогдашнему немецкому обществу, в котором дворянство, бюргерство и крестьянство слишком резко отделялись одно от другого. Гуттену не пришлось участвовать в восстании Зиккингена, начавшемся еще в 1522 г., по причинам, мало выясненным (по-видимому, по болезни). Вскоре после того, как над Зиккингеном разразилась катастрофа, Гуттен, изгнанный из Базеля, вынужденный бежать из Мюльгаузена и нашедший наконец приют в Цюрихе, где он сошелся с Цвингли, написал против князей, победивших Зиккингена, страстный памфлет под заглавием «Против тиранов». Это была его лебединая песня, так как вскоре после этого он умер.

Общие причины восстания имперских рыцарей заключались в недовольстве их своим положением. По мере возвышения княжеской власти мелкие феодальные элементы утрачивали свои права, и имперскому рыцарству приходилось опасаться, чтобы не попасть в полную зависимость от князей, как это случилось с земским дворянством отдельных княжеств. Таких рыцарей, которые еще стояли в непосредственных отношениях к императору, т.е. не были княжескими подданными, было особенно много на западе Германии, и они‑то явились противниками развития земского верховенства князей. Между тем и князья имели поводы быть недовольными рыцарством, так как от этого сословия, отличавшегося большим своеволием, очень терпел тот самый земский мир, о котором особенно заботились в Германии в эту эпоху: учреждения 1495 года, имевшие целью охрану земского мира, были не особенно приятны рыцарям, тем более, что князья делались главными блюстителями нового порядка. Между прочим, они видели, что если каждый имперский рыцарь сам по себе не представлял большой опасности, то нельзя было так смотреть на рыцарские союзы: мы знаем, что запрещение последних было даже одним, из условий, предъявленных Карлу V избирательной капитуляцией. Во всем этом рыцари видели умаление своих прав и очень волновались. Экономическое положение сословия было также не блестящее: его представители вели хозяйство плохо; их земли дробились вследствие естественного размножения членов сословия и обесценивались, благодаря тому, что промышленность и торговля давали лучшие доходы, чем сельское хозяйство, к тому же прежние крестьянские повинности в эпоху общего подъема цен не могли соответствовать возраставшим потребностям, тем более, что рыцарство, в образе жизни мало чем отличавшееся прежде от наиболее зажиточных крестьян, теперь начало гнаться за богатым бюргерством, за князьями, при дворах у которых многие рыцари состояли на службе. Возникал своего рода дворянский пролетариат, и многие члены сословия предпочитали разбой работе, бывшей ниже их благородного достоинства. Но ни к кому не относились они с такою неприязнью, никого с таким сознанием своего права они не считали возможным грабить, как богатых монахов и вообще духовных: в этом отношении даже Ульрих фон Гуттен не составлял исключения из общего правила. Антагонизм между дворянством и духовенством – явление довольно обычное в конце средних веков и в реформационную эпоху: отношение имперского рыцарства к духовенству было лишь частным случаем этого более общего явления. Итак, князья и духовные были главными врагами рыцарства, и духовные князья более, чем кто бы то ни был между теми и другими. Запрещение рыцарских союзов условиями избрания Карла V, хотя оно касалось прямо только княжеских рыцарей, и начало национального движения против католицизма должны были произвести весьма сильное брожение среди сословия, многие члены которого только что участвовали в походе под начальством Франца фон Зиккингена против «тирана», герцога Ульриха Вюртембергского (1519 г.).