Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

Прежде всего мы познакомимся с внутренним развитием Лютера до того момента, когда он выступил в роли реформатора, так как без этого нельзя понять всего его поведения с 1517 г., и так как в истории XVI века большую и притом вполне самостоятельную роль играет религиозный протест, имевший глубокий источник во встревоженной совести: весьма интересно на примере Лютера, монаха и паписта, проследить, как зарождался этот протест в душе отдельного человека.

Когда Лютер вступил в открытую борьбу с католическою церковью, ему было под сорок лет: значит, это был уже человек вполне сложившийся, и все его дальнейшее поведение обусловливалось ранее развившимися задатками. Если определять средневековое миросозерцание, как соединение аскетического и теократического идеалов, и видеть поэтому воплощение католицизма в монашестве и папстве, то Лютер в молодые свои годы будет для нас человеком совершенно средневекового настроения, так как это был образцовый монах и ревностный папист. Если, далее, смотреть на годы, которые предшествовали выступлению Лютера в роли реформатора, как на время, когда в образованных кругах немецкого общества весьма сильно были развиты культурные и социальные интересы, то Лютер представится нам человеком, стоящим в стороне от господствовавших течений своего времени. Впоследствии он вышел из монастыря и отложился от папства, но это стоило ему сильной внутренней борьбы, и от его прошлого в нем все‑таки остался богослов, священник, проповедник, для которого дело религии должно было быть на первом плане. Впоследствии он сделался крупным общественным деятелем, но из всего того, что волновало тогдашнюю Германию, кроме вопроса о церковной реформе, ему понятна была и близка его сердцу лишь национальная оппозиция папству, сливавшаяся в его душе с религиозным протестом. Среди различных сил, боровшихся в то время за преобладание в стране, он должен был выбрать в союзницы себе ту силу, которая могла обеспечить торжество его дела, а так как после самоустранения Карла V такою силою были князья, то весьма естественно, что к ним и примкнул Лютер, как политический деятель.

Легенда, овладевшая личностью Лютера, приписывала его поступление в монастырь обету, будто бы данному им, когда на его глазах умер убитый молнией друг, но если это и было, то разве только в том смысле, что положило конец его колебаниям относительно поступления в монахи, задуманного гораздо раньше. Сын бедного ломщика шифера из тюрингенских крестьян, маленький Мартин получил дома строгое воспитание, в котором побои были, по-видимому, главным педагогическим средством. «Вследствие того, говорит он сам, – что родители поступали со мною так сурово, я сделался очень робок; их строгость и суровая жизнь, которую я вел с ними, были причиною того, что я впоследствии ушел в монастырь и сделался монахом». В городской школе Мансфельда, куда поместил его отец, обращались с ним не лучше; в одно после обеда, как он рассказывает сам, его однажды «исполосовали 15 раз». Что касается до нравственного влияния родителей на маленького Лютера, то особенно сильно было влияние его матери, представлявшей себе Иисуса Христа строгим судьею, который будет жестоко наказывать за грехи. «Я, говорил впоследствии Лютер, – постоянно был занят мыслию, сколько мне надо сделать добрых дел, чтобы умилостивить Христа, от которого, как от неумолимого судьи, многие, как мне говорила мать, убегали в монастырь». Эта мысль уже занимала его, когда он был только 14‑летним мальчиком и перешел в магдебургскую францисканскую школу. В 1497 г. его поразило зрелище ангальтского принца, в припадке меланхолии постриженного отцом в монахи. Лютер видел, как принц ходил по городу в одежде кающегося грешника. «Я видел, рассказывает он, – своими глазами его, бледного как смерть, измождившего тело свое суровым постом и бдением; он ходил в монашеской шапке, сгибаясь до земли под тяжестью нищенской сумы, и просил милостыню, между тем как впереди его шел здоровый монах, которому в десять раз легче было бы снести его бремя, но благочестивый князь не давал ему этого. Кто смотрел на него, невольно приходил в умиление и учился стыдиться светского состояния». Уже тогда мальчик дал обет сделаться монахом. В Эйзенахе, куда потом переселился Лютер, он вел жизнь чуть не нищего и ужасно бедствовал: родители не были в состоянии давать ему содержание, и он должен был ходить по городу вместе с другими бедными учениками и петь благочестивые песни, чтобы получать милостыню от сострадательных жителей города. Положение его улучшилось лишь тогда, когда он попал нахлебником в дом вдовы Котта. 18‑ти лет Лютер поступил (1501) в Эрфуртский университет, но очень мало интересовался процветавшим там гуманизмом. Отец Лютера, кое‑как помогавший сыну, желал, чтобы он сделался юристом, но право столь же мало занимало Лютера, как и классики. Он интересовался одним лишь каноническим правом, учившим о повиновении папе. «Папу, говорит он сам, – боготворил я от чистого сердца и глубины души, не ради тучных пребенд, прелатур и имений, но все, что я делал, я делал от простоты сердца, с усердием искренним, нелицемерным. Я так высоко уважал папу, что был уверен, что кто отступает от него в малейшей черте закона, тот осужден на век и становится добычею дьявола». Двадцати лет он впервые читал Библию, произведшую на него большое впечатление; преимущественно заинтересовали его послания апостола Павла. Из отцов церкви он полюбил блаженного Августина, а из мистиков познакомился с Таулером, Сузо и Эккартом, рассматривавшими религию, как внутренний акт верующей души. Лютер выбрал себе карьеру ученого теолога. В Эрфурте он видался с картезианскими монахами, строгий образ жизни которых произвел на него сильное впечатление, и в 1505 г. сам поступил в августинский монастырь, думая, что только там можно спастись. Поступление это совершилось, однако, не без борьбы. Он получил тогда степень магистра, и перед ним открывалась лучшая дорога, да и отец, узнав, что сын намеревался сделаться монахом, совершенно с ним рассорился.