Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

Лютер сжигает папскую буллу

Незадолго перед этим (в июне 1520 г.) Лютер издал политическую брошюру, адресованную «Его императорскому величеству и христианскому дворянству немецкой нации». Стоя главным образом на почве национальной оппозиции, он приглашал в ней Карла V и его ближайших слуг освободить Германию от ига, наложенного на нее папством, и заявлял главные принципы, которые потом легли в основу его реформации, т. е. отрицание иерархии и священства, отмену папской власти и церковного землевладения, прекращение целибата духовных лиц и т. д. За этою брошюрою последовала другая (в октябре) – «О вавилонском пленении церкви», где церковь представляется как бы в плену у папы, и отрицаются католические таинства, за исключением крещения и соединенного с покаянием причащения. «По какому праву, спрашивает здесь Лютер, устанавливает папа над нами законы? Кто дал ему власть поработить свободу, сообщенную нам крещением? Я говорю: ни папа, ни епископ, ни какой бы то ни было человек не имеет права установить хотя единую букву над христианином, если не будет на то его собственного согласия: что делается иначе, делается в тираническом духе». Наконец, в ответ на папское проклятие Лютер выпустил в свет еще одну брошюру – «Против буллы антихриста». Лютер искал союзников для своего дела и возлагал надежды на вновь избранного императора Карла V, тогда как последний обещал папе за поддержку в Италии против Франции уничтожить ересь в Германии. «Если, писал Лютер, обращаясь к Карлу, – если дело, которое я защищаю, достойно предстать пред престол небесного величества, оно не должно быть недостойно занять внимание государя земного. О, Карл, государь земных королей! Я бросаюсь с мольбой на колени перед вашим светлейшим величеством и заклинаю вас принять под покров свой не меня, но самое дело вечной истины, для защиты которой Бог поручил вам владеть мечом». «Папа, писал он еще, – видя невозможность подчинить своей воле прежних господ Римской империи, придумал отнять у них их титул и их империю и отдать их нам, немцам. Так и вышло, но мы сделались слугами папскими. Ибо папа овладел Римом и клятвенно принудил императора никогда там не жить, так что император сделался императором римским без Рима. У нас имя, у папы страна и города. У нас титул и герб империи, у папы её достояние, власть, привилегии и свобода. Будем действовать согласно со своим именем. Римляне хвастаются, что передали нам империю, так возьмем же то, что нам принадлежит. Пусть папа уступит нам Рим и все, чем он завладел в империи. Пусть империя будет тем, чем должна быть империя, и пусть меч государей не склоняется более пред лицемерными притязаниями папы».

Так совершилось отпадение Лютера от католической церкви. Аскет, папист и теолог, он только постепенно, с великой внутренней борьбой отложился от старой церкви. Исходным пунктом его протеста был принцип религиозный, богословское учение, которое он выносил в душе своей, вовсе не думая, что оно приведет его к восстанию против папской власти и церковных установлений и сделает из него религиозного реформатора, народного вождя в национальной борьбе с римской курией и сообщника светской власти в её старых счетах с властью духовною. Заявления Лютера на лейпцигском диспуте и в трех названных сочинениях были логическим результатом переворота, совершившегося в его душе. Мы не ошибемся, если скажем, что и в то время, и позднее (на Вормсском сейме 1521 г.), он выступал, как представитель религиозного индивидуализма: он учил, что оправдывает человека перед Богом только его личная вера; он соглашался изменить свой взгляд лишь под условием такого доказательства, которое, опровергая его мнения, было бы лично для него убедительно, он отрицал за кем бы то ни было право установить хотя бы одну только букву над совестью христианина. Логическим выводом отсюда должно было быть отвержение всего внешнего в деле веры, всего покоящегося на каком‑либо другом авторитете, кроме св. писания, как божественного откровения, которому должна подчиняться верующая совесть, наконец отвержение какой бы то ни было духовной власти, ибо каждый христианин, говорил Лютер, есть священник. Мы увидим, что он не удержался на этой точке зрения: старые привычки теолога и паписта с течением времени должны были взять свое; крайние религиозные учения, основывавшиеся на аналогичном же принципе, заставили Лютера позднее отказаться от последовательного его применения; интересы начатой им реформы церкви наводили его на мысль о необходимости союза с светскою властью, и Лютер, как устроитель новой церкви (после 1522 г.), является перед нами совсем другим, чем Лютер 1517–1521 гг.