Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

Около того же времени (в 1578 г.) Стефан де ла Боэси (de la Boetie), талантливый восемнадцатилетний юноша, написал в защиту политической свободы страстный памфлет под заглавием «Против одного или речь о добровольном рабстве» (Contr' un ou de la servitude volontaire). Кроме Франции, подобная же литература существовала и у кальвинистов других стран. Из них особенно замечательно сочинение шотландского ученого и поэта, противника Марии Стюарт и воспитателя её сына Иакова (VI по Шотландии), Бьюканана «О праве королевской власти у шотландцев» (De jure regni apud Scotos). Подобно французским кальвинистическим трактатам, написанным в эпоху вооруженной борьбы гугенотов с королевскою властью, и трактат Бьюканана был написан в оправдание политической революции, которую кальвинисты произвели в Шотландии. И у этого писателя мы находим определение короля не как господина, а как стража общества (custos societatis), и учение о том, что закон выше короля (lex rege potentior est); и он делает характеристику тирана, пользуясь классическими писателями и современными примерами среди католических государей; и он понимает отношения между королем и народом в смысле договора, видя в коронации (inauguratio) наследственных королей как бы народное избрание. На Бьюканане, получившем классическое образование, сильно сказались и политические идеи гуманизма, что можно видеть, между прочим, из учения о тираноубийстве, которое было в ходу в Италии эпохи Возрождения, – черта, отличающая его от Ланге и других кальвинистов. Впрочем, в противоположность Макиавелли с его пессимистическим взглядом на человеческую природу, Бьюканан приписывает душе человека нечто высокое и благородное (sublime quoddam et generosum insitum), в силу чего человек охотно повинуется только тому, кто властвует с пользою (utiliter). Это «sublime quoddam et generosum» было результатом религиозного воодушевления, да и самый вопрос о незаконном правлении и сопротивлении ему возникал главным образом на почве религиозных отношений эпохи. Так это, кроме Франции и Шотландии, случилось еще в Нидерландах, где абсолютизм и фанатизм Филиппа II вызвали целую революцию. Один из её вождей, Филипп Марникс де Сент‑Альдегонд обыкновенно рассматривается лишь как практический деятель, но он был еще и политическим писателем, стоявшим на той же самой точке зрения, которая была общею у Ланге и Бьюканана. Все эти политические писатели второй половины XVI века, присоединяя к ним и иезуитов, которые тоже проповедовали право восстания против тиранов, получили название монархомахов, впервые данное им в сочинении шотландца Барклая, жившего во Франции, «De regno et regali potestate adversus Buchananum, Brutum. Boucherium et reliquos monarchomachos libri sex» (1600). Завершителем этих теорий в XVI в. был северогерманский публицист Альтгузий, тоже писавший около 1600 г.Прибавим, что, уча о договоре между народом и государем, монархомахи имели в виду реальные политические явления своего времени, например, избирательные капитуляции, бывшие в употреблении в Германии, скандинавских государствах, Польше, или договорный характер законодательных постановлений в сословно представительных учреждениях. Наконец, установление мирных условий между государями и религиозными партиями совершалось тем же путем.

Если гуманистическая свободная мысль и светская культура были затерты религиозным движением реформации, относившимся иногда с фанатическою нетерпимостью к разуму и к светской науке и литературе, то свобода религиозная и политическая, находившаяся в большем и меньшем пренебрежении у гуманистов, была сильно выдвинута передовыми протестантами. В наиболее сильной степени её развитие совершается в английском индепендентстве XVII в., через которое главным образом протестантские начала и переходят в «просвещение» XVIII в.

Мы рассмотрели все главные проявления реформации, протестантизма и сектантства в XVI веке, но к числу результатов Реформации нужно еще отнести оживление самого католицизма, следствием которого была так называемая католическая реакция, направившаяся, собственно говоря, против реформации, но гибельно подействовавшая и на светское Возрождение. Хотя и на эту реакцию и позволительно смотреть, как на особый вид реформации рядом с реформацией протестантской и сектантской, но с общей точки зрения это было явление, явно стремившееся возвратить культурно‑социальную жизнь Европы к средневековым началам. Так как, далее, в середине XVI в., когда организовалась эта реакция, начались страшные религиозные войны, окончившиеся лишь в середине XVII в., то мы й можем выделить рассмотрение всех этих фактов в особый отдел «католической реакции», как первой сильной преграды, поставленной со стороны католицизма культурно‑социальному развитию на основании принципов ренессанса и реформации.