Шерри Томас - Незыблемые выси

колыбельках. Мужчина в белом халате санитара, белой шапочке и защитной маске на лице, по

очереди проверяет всех детей.

Он останавливается перед двумя кроватками и долгое время смотрит на лежащих в них

малышей. А затем, бросив быстрый взгляд на окно, выходящее в коридор, быстро их меняет.

Так печально – он явно совершает ужасное злодеяние. И я ничего не могу поделать, ведь

этого еще не произошло. Да и больницу я не могу опознать, хотя прошлым летом посетила

множество лечебниц, особенно в провинциях.

Подожду, пока видение повторится, надеюсь, тогда появится больше деталей».

«19 августа 1012 державного года.

Видение вернулось. На сей раз я смогла рассмотреть в окне фейерверки, нескончаемый

поток испещривших небо золотистых полос.

День рождения отца или какой-то праздник? »

Из «Хронологии Последнего Великого Восстания»

6. Генерал Пенелопа Рейнстоун:

Порой из докладов создается впечатление, будто принцесса Ариадна порвала со мной

навсегда. Это не совсем верно. Ее высочество действительно отстранила меня, поскольку я

прочитала ее дневник без разрешения, отказавшись давать пояснения. Но шесть месяцев спустя я

виделась с нею.

Я четко дала понять, что никогда не смогу сознаться, почему шпионила – Калиста не

хотела, чтобы кто-нибудь узнал о нашем родстве, о том, что ее мать изменяла мужу с

садовником. Однако я попросила ее высочество отнестись с пониманием к моему

затруднительному положению, как женщину, также имеющую секреты, которыми она не могла

ни с кем поделиться.

Принцесса долго молчала, но затем медленно кивнула.

Не могу передать, сколь много значило для меня ее прощение. Я предложила принести

кровную клятву в знак благодарности и преданности. Ее высочество отказалась, но сказала, что

коли я желаю, то могу дать тот же обет ее маленькому сыну.

Так я и поступила. Тогда я еще понятия не имела, что годы спустя именно клятва,

связавшая меня с его высочеством, позволит мне прорваться через осадный колпак в пустыне

Сахара.

159

http://lady.webnice.ru

Шерри Томас «Незыблемые выси»

Причудливо сплетает Фортуна нити.

Из книги «Устная история. Последнее Великое Восстание»

7. Васудев Кашкари:

Мне было двадцать, когда я покинул дом и отправился в пустыню Сахара. Ни дня я не

сомневался в желании стать частью сопротивления – даже не будь мой дядя Ахиллесом Париму,

мне все равно хотелось бы внести свой вклад.

Вскоре после того, как я добрался до своей первой повстанческой базы в Западной Сахаре,

с другой базы прибыла связная. За обедом я наблюдал, как она смеется и болтает с моими

друзьями. Я не привык общаться с девушками, но было что-то неотразимое в ее сердечности и

живости – и у нее была милая улыбка. За ужином я собрался с духом и сел рядом с ней.

Мы разговорились. Как выяснилось, ее мать выросла на Понивах – родине моих бабушки

и дедушки. Потому мы продолжили беседовать… И беседовали, и беседовали. В тот вечер мы

покинули столовую последними. А на следующее утро вновь встретились за завтраком и

общались до тех пор, пока ей не пришлось уехать.

Когда она покинула базу, остаток дня я бродил туда-сюда как в тумане. И в ту же ночь

написал ей. Всего несколько строк в двустороннем блокноте. Она тут же ответила, и мы

несколько часов переписывались. Это вошло в привычку: каждую ночь мы писали друг другу о

том, что произошло за день и просто обо всем на свете. [Улыбается.] Из-за столь насыщенного

общения мне приходилось покупать новый блокнот каждые несколько недель.

Я много раз предлагал снова встретиться. Но она всегда находила какую-нибудь

отговорку. Через четыре месяца я не выдержал и сумел добиться задания по улучшению

ирригационной системы на ее базе. Но когда приехал, никто там не понимал, о ком я говорю.

Они все по очереди исполняли обязанности связных, и никто не использовал позывной Богиня

Дурга. Когда я упомянул ее отношение к Понивам, они указали на красивую девушку –

единственную, чья мать родом с того же архипелага.

Я все задавал и задавал вопросы в блокноте, но они оставались без ответа. Я не понимал,

что делать. Чувствовал себя полным дураком. А еще был совершенно выбит из колеи: мне

нравилось решать задачи, а задачи, у которых нет рационального решения, делали меня