Panther - 2

хотела, и тебе не понравилось это, и все это легко забудется, и вот эта единственная

мелочь, которая останавливает меня прямо сейчас сделать из него кровавое месиво.

Я в полнейшем шоке молчу, подбирая слова, но ничего не нахожу. Я чувствую, как

бьется его сердце напротив моей груди, его хватка на моих бедрах становится сильнее, и

едва неконтролируемое собственничество отлетает от него сердитыми волнами.

Это первобытно и даже шовинистически… если бы он не заставлял меня

почувствовать себя востребованной и обожаемой, в действительности, полностью

востребованной .

Поэтому я удерживаю его взгляд, чувствуя страстную потребность в нем, и

подношу медленно его руку к своему рту и начинаю тереть. Любые поцелуи из тех, что я

разделила с Кингстоном, уже давно забыты.

Одна рука обнимает меня за талию, а другая скользит в мои волосы.

- Вот как это должно ощущаться, Любовь моя, - хрипло ворчит он, и, без

колебаний, его рот жестко прижимается к моему.

Его губы сильные и дикие, почти карающие. Я сдаюсь, и его язык быстро сливается

в танце с моим. Я дышу с каждым его вздохом, балансируя на цыпочках, чтобы

приблизиться, нуждаясь в большем, цепляясь за его волосы.

Это поцелуй, столь требовательный и глубокий, как два столкнувшихся шторма, и

все остальное перестает существовать. Остаются только его вкус, наша связь и

покалывания по всему моему телу. Наши рты, словно зависимые, не хотят отпускать друг

друга.

Но как будто мы знаем, что должны это сделать, поцелуй замедляется, посылая

нежные судороги от посасывающих и мягких кончиков наших языков на моих губах. В

конце концов, мы отстраняемся, оба тяжело дыша.

- Вот, - шепотом шепчет он, проведя пальцем по моей щеке. – Вот такой должен

быть взгляд у женщины, у которой был поцелуй.

Я зарываюсь лицом в его шею, впитывая его запах и увековечиваю в памяти ритм

его пульса на моей щеке.

- Пойдем, Любовь моя, нам нужно найти других. Но помни, - заканчивает он,

поднимая мой подбородок, чтобы заставить меня взглянуть на него, - ты только что

ответила мне, что, наконец-то, готова, и я больше не могу ждать. Все изменится.

Я знаю. И я до чертиков боюсь этого.

****

На следующий день, Нат подозрительно на меня смотрит, полностью

выздоровевшая, вернувшаяся к своему любопытству и откровению.

- Что-то в тебе поменялось, - говорит она. – Что я вчера пропустила?

Я не смотрю на нее, когда отвечаю, балансируя на грани стопроцентной честности.

- Я же говорила, - и я поведала ей о каждой остановке, которые мы только делали…

возможно и обо всем, что произошло в каждой из них.

- Хм, - говорит она. – Это хорошо. Ты можешь делать из себя невинную, сколько

захочешь. Но я выясню, в чем причина.

- А что насчет тебя? Тебя не было всю ночь. Ничего не хочешь рассказать?

- Неа, - выпаливает она. – Поверь, мне жаль, я бы хотела что-то рассказать, но у

меня этого нет.

- Прости, Нат.

-Не нужно. Я не заслужила. Я не ждала чего-то грандиозного, чего в принципе не

могло получиться. Я найду это – его – однажды.

Я понимаю, что она имеет в виду, поэтому легко опускаю эту тему, молча про себя

молясь, чтобы осуществились все ее сказочные мечты, как можно скорее.

- Можем ли мы просто насладиться нашим последним днем в Париже, теперь, когда

ты согласилась встать с постели? – спрашиваю я, посмеиваясь.

- Любыми средствами.

И мы наслаждаемся весь день в компании друг с другом. Наша первая остановка

музей-катакомбы: мрачные, но увлекательны. Затем мы делаем перерыв на вкусный обед,

прежде чем отправиться в наш конечный пункт назначения в Париже –кладбище Пер-

Лашез, которое просто огромно.

Чад не так уж и много смотрит в мою сторону, я о нем очень беспокоюсь только

потому, что действительно не хотела причинять ему боль. Но Кингстон? Его запах следует

повсюду, где бы он ни прошел вблизи меня, и он весь день бросает тлеющие взгляды,

некоторые, из которых я посылаю ему обратно.

После нашего поцелуя прошлой ночью, клянусь, я ощущаю этот вкус каждый раз,

когда облизываю свои губы, и каждый раз, когда закрываю глаза, я больше не могу

противиться. В ближайшее время ему и мне предстоит поговорить и очень серьезно.

Сумерки быстро сгущаются, когда мы блуждаем по кладбищу, и я знаю, что у меня

не будет времени, чтобы увидеть даже половину из этого, поэтому отправляюсь на поиски

последнего места на кладбище, которое я хочу увидеть больше всего.