Unknown - GUSchE_VODY

прошло несколько недель с ее смерти, и либо это, либо я пойду и украду машину.

Я захожу в фейсбук. Мне приходится воспользоваться десктопом Стэна, потому что мой

лэптоп находится где - то в комнате с уликами. Его комьютер не назовешь

ультрасовременным, и уходит какое - то время, чтобы загрузить страницу. У меня не так

много сообщений. Я не знаю, удивительно это, или нет. Я не открываю ни одно из них, потому что не хочу, чтобы кто - нибудь получил небольшое сообщение, подтверждающее, что я их прочел.

Вместо этого я нажимаю на свои записи.

Многие люди слышали о смерти мамы. Многие люди оставили записи на моей стене. И еще

больше людей добавили меня в друзья. Там десяток сообщений. Я даже половины этих

людей не знаю.

Некоторые выражают соболезнования.

Другие думают, что это сделал я.

«Я всегда знал, что под этой идеальной внешностью скрывается что - то зловещее».

Зловещее? Супер!

Я хмурюсь и нажимаю на следующее.

«Вы когда - нибудь замечали, как Томас Белвезер смотрит на людей? Разве кто - то

удивлен?»

Какого черта кто - то, кто написал такое, стал бы добавлять меня в друзья? Я даже не знаю

эту девушку, а она рассказывает о том, как я смотрю на людей?

У меня уходит каждая унция моего самообладания, чтобы не ответить всем этим людям, чтобы отправлялись к черту.

Следующая запись бъет меня под дых.

«Мари Белвезер была прекрасной, доброй и заботливой женщиной. Она заслужила

лучшего сына».

Я вскакиваю со стула, чтобы не перевернуть на пол весь компьютер. Слова отпечатываются у

меня в мозгу.

«Она заслужила лучшего сына».

Лучшего сына. Она заслужила лучшего сына.

Я провожу руками по волосам. Мою грудь сдавливает, а глаза горят. Проблема в том, что я

согласен. Лучший сын был бы в состоянии это предотвратить.

По какой - то причине, я надеялся избежать всей этой заварушки и вернуться к прежней

жизни.

Я никак не ожидал, что люди из моей прошлой жизни станут осуждать меня точно так же, как

и здешние жители, которые никогда меня не знали.

Я вспоминаю о том, как две мамины подруги не смогли найти время, чтобы приехать не

похороны.

Было ли это в самом деле так, или они просто меня избегали?

Я не могу вернуться за компьютер. Я больше не могу видеть эти слова. В то же время я не

могу оставить их на экране, особенно, чтобы их обнаружил Стэн.

Я закрываю браузер. Затем открываю снова и удаляю историю. Не знаю, насколько Стэн

сообразителен, но лишние вопросы мне не нужны.

Затем я нажимаю кнопку, чтобы вырубить чертов компьютер. Вентилятор компьютера

замедляется и в конце концов останавливается.

Дом погружается в абсолютную тишину. Впервые в жизни даже кондиционер не работает.

Мое дыхание звучит громко и даже немного бешено.

Я выхожу из дома прежде, чем осознаю это. Стэн ни разу не сказал, что я обязан сидеть

дома.

Я мог бы срезать путь через лес и направиться на запад к местному продуктовому магазину, примыкающему к довольно солидному торговому центру. Там есть «Данкин Донатс», банк и

прачечная. В последний раз, как я туда отправился, менеджер магазина выставил меня

оттуда, и я не ищу возможности повторить свое появление там.

Я также всеми силами стараюсь избегать Шарлотту Рукер, потому что, думаю, Стэн сам

упечет меня в камеру, если снова застанет меня рядом с ней.

Вина бъет меня по шее. Я не спросил, как у нее дела, чем обернулась ее травма лодыжки.

Стэн, вероятно, даже не знает, но я представляю себе, как бы прошел этот разговор.

«Эй, Стэн, ты слышал, как дела у Шарлотты?»

«Эй, Том, стой смирно, пока я тебя не пристрелю».

Я понятия не имею, что находится на востоке, но и не выбираю направления. Может быть, я

выйду на шоссе и какая - нибудь восемнадцатиколесная фура избавит меня от страданий.

Сегодняшняя жара наполнена особым уровнем влажности. На мне шорты и футболка, но

после трех минут на такой погоде, я чувствую себя так, будто проплыл несколько дорожек в

бассейне и оделся, не вытераясь. Деревья дают какую - то тень, но с тем же успехом я мог бы

идти и на полном солнцепеке.

Машины шуршат по асфальту где - то рядом, так что я должен быть близок к чему бы то ни

было. После еще нескольких минут ходьбы я замечаю кирпичи. Здание. Затем почти пустую

парковку. Несколько кустов и цветы вянут на жаре.

Вывеска гласит, что я прибыл к Центральной Библиотеке Гаррет Милл.