Сергей Лукьяненко - ea94c9fe1ed34b2886490d583402e025

Стук в дверь, и, толкая перед собой предназначенную для

меня коляску, входит Джули. Слава богу. Какое счастье –

вернуться в свою палату, в свою постель.

Поднимаю руку, выставляю большой палец, как будто

голосую на дороге, и кричу:

— Подбросите?

Джули смеется. Папа помогает мне перебраться с

каталки в коляску. Болеутоляющее мне дали, должно быть,

какое-то очень сильное, так что я не чувствую даже своё

лицо.

—Мы . заглянем попозже, - говорит папа. – Проверить,

как ты.

Вот так, да.

Мы.

154

Мы заглянем попозже?

— Э.. я случайно не в альтернативной вселенной

проснулась? – Тру глаза, щурюсь и смотрю поочередно на

обоих.

Мама

улыбается,

гладит

меня

по

голове

и

переглядывается с папой.

— Ты же наша дочь, Стелла. Всегда ею была и навсегда

останешься.

Открываю рот, чтобы что-то сказать, но не нахожу слов.

К тому же и сил, чтобы связать в предложение несколько

слов, уже не хватает. Я только киваю и безвольно опускаю

голову.

— Отдохни, милая, поспи. – Мама целует меня в лоб.

Мы едем по коридору к лифту, и держать глаза

открытыми становится все труднее — веки тяжелее мешка с

картошкой.

— Уф, Джули, я совсем выдохлась. — Скашиваю глаза и

вижу рядом с собой, на уровне плеча, ее беременный живот.

Двери лифта открываются, и она завозит меня в палату и

блокирует колеса коляски.

— И кожа, и трубка выглядят намного лучше. Во второй

половине дня можно будет встать. Но будь осторожна,

постарайся не делать лишних движений.

Джули помогает мне подняться, сойти с коляски и

забраться на кровать. Руки и ноги тяжелые, как будто к ним

привесили свинцовые гирьки. Джули поправляет подушку,

заботливо подтягивает одеяло.

— Тебе о своем ребенке надо заботиться, — печально

бормочу я и сонно зеваю.

155

Джули осторожно присаживается на край кровати и

вздыхает:

— Мне понадобится помощь. Я же одна. — Она

улыбается мне, и ее голубые глаза теплеют. — Не могу

представить никого, на кого бы смогла так же положиться.

Я протягиваю руку и тихонько похлопываю пальцами по

ее животу — раз и два — и довольно улыбаюсь.

— Буду самой лучшей тетушкой

Тетя Стелла. Тетя? Я сонно ворочаюсь, и Джули чмокает

меня в лоб и выхолит, бесшумно закрывая за собой дверь.

Голова тонет в полушке, я обнимаю панду, бросаю взгляд на

боковой столик и закры... Стоп! Я сажусь, тянусь к столику и

ухватываю перевязанную красной лентой сложенную из

бумаги коробочку.

Тяну за ленту, и коробочка раскрывается, превращаясь в

яркий самодельный букет цветов — пурпурных лилий,

розовых гортензий и белых полевых. Впечатление такое,

будто ожил один из рисунков Эбби.

Уилл .

Я улыбаюсь, осторожно кладу букетик на место и шарю

рукой в поисках телефона. Поиск нужного номера в списке

контактов требует полной сосредоточенности. Я касаюсь

пальцем кнопки вызова, слушаю гудок и попадаю на

голосовую почту. К этому моменту глаза уже закрываются. Я

вздрагиваю, услышав сигнал, и заплетающимся голосом

говорю:

— Это я. Стелла. Не звони мне, ладно? Я только что из

операционной и жутко устала. Позвони. когда... когда

получишь... Нет. нет, не надо. Ладно.' Не звони, потому что

156

если я услышу твой сексуальный голос, то уже не смогу

уснуть. Да. В общем, позвони, о’кей?

Вожусь с телефоном, жму кнопку отбоя, поворачиваюсь

на бок, подтягиваю одеяло и снова обнимаю панду. Засыпаю,

глядя на бумажные цветы.

Из глубокого, послеоперационного сна меня вытаскивает

звонок телефона. Я поворачиваюсь, открываю глаза — веки

уже не такие тяжелые, как были, — и вижу, что по Фейстайму

звонит По. После нескольких попыток нажимаю наконец на

зеленую кнопку, и на экране появляется его лицо.

— Ты живая!

Я улыбаюсь, протираю глаза и сажусь. Сонливость еще

осталась, но эффект болеутоляющих ослабел, и голова уже не

ощущается как посаженное на плечи пресс-папье.

— Привет. Живая. — Глаза ползут на лоб при виде

чудесного букета бумажных цветов на боковом столике. —

Трубка в порядке.

Уилл. Смутно припоминаю, как развязывала ленточку.

Быстро просматриваю сообщения. Два от мамы. Три от

Камилы. Одно от Мии. Четыре от папы. Все интересуются,

как я себя чувствую. И ни одного от Уилла.

Сердце падает на двадцать этажей.

— Ты разговаривал с Уиллом? — слегка нахмурясь,